Soviet Space: Инструкция по эксплуатации Сергей Родин

Soviet Space: Инструкция по эксплуатации

Глава 1. Пробуждение

Звук. Первым вернулся звук – монотонное гудение, похожее на работу старого холодильника "ЗИЛ". Затем появился запах – стерильный, с нотками хлорки и чего-то еще, неуловимого, но смутно знакомого. Веки дрогнули, но открыть глаза оказалось неожиданно сложно, будто кто-то наклеил на них папиросную бумагу.

"Товарищ Сорокин! Товарищ Сорокин, просыпайтесь!"

Женский голос, строгий, но с нотками заботы, словно у школьной медсестры. Прохладные пальцы коснулись запястья, считая пульс.

"Реакция нормальная, показатели в пределах нормы", – проговорил тот же голос, теперь уже куда-то в сторону.

Андрей наконец разлепил веки. Белый потолок с характерными разводами от протечек. Люминесцентная лампа мигает с тихим жужжанием – одна из четырех, остальные горят ровным, чуть желтоватым светом. Справа – окно, занавешенное выцветшей казенной шторой: белый хлопок с голубой каймой, такие были в каждой больнице Союза.

"Как вы себя чувствуете?" – медсестра наклонилась над ним. Немолодая, но аккуратная, с идеально уложенной прической, каждый седой волосок на своем месте. Накрахмаленный халат похрустывает при движении.

"Нормально… кажется," – собственный голос показался чужим, будто простуженным. – "Где я?"

"В профилактории НИИ Дальних… – она на мгновение запнулась, – Пространственных Исследований. Вы проходили плановую диспансеризацию."

Андрей попытался сесть. Тело слушалось неохотно, каждое движение давалось с трудом, будто мышцы забыли, как работать. На соседней кровати лежала стопка одежды: отглаженные брюки, белая рубашка, темно-синий пиджак с блестящим значком на лацкане.

"Вставайте потихоньку, не торопитесь," – медсестра поправила подушку. – "Сегодня ваш первый рабочий день. Отдел кадров на третьем этаже, кабинет 317. Товарищ Зимина вас ждет."

В голове медленно всплывали обрывки воспоминаний. Направление на работу… НИИ… Какие-то документы… Но все было как в тумане, словно смотришь старую кинохронику через запотевшее стекло.

Медсестра протянула стакан воды: "Выпейте. Это поможет восстановить… – она снова едва заметно замешкалась, – водный баланс."

Вода оказалась странной на вкус – чуть металлической, с привкусом чего-то неопределенного. Андрей допил до дна и почувствовал, как по телу разливается тепло, а мысли становятся яснее.

За окном падал снег. Крупные хлопья медленно кружились в свете уличного фонаря, создавая иллюзию, что время остановилось. Где-то вдалеке прогудела электричка, и этот звук показался удивительно правильным, нужным, будто последний кусочек мозаики встал на место.

"Вам помочь одеться?" – медсестра уже держала в руках его пиджак.

"Нет, спасибо, я сам," – Андрей встал, удивляясь тому, как непривычно ощущается собственное тело. Словно костюм, который долго висел в шкафу и теперь требует привыкания.

Одежда сидела идеально, будто сшитая на заказ. Андрей застегнул последнюю пуговицу на пиджаке и машинально пригладил волосы перед зеркалом. Из зазеркалья на него смотрел худощавый мужчина лет тридцати с немного растерянным взглядом. Значок на лацкане поймал свет лампы и странно блеснул – не золотом или серебром, а каким-то неуловимым, почти призрачным отливом.

"Вам на третий этаж," – напомнила медсестра, протягивая бумажный пропуск. – "Лифт, к сожалению, на профилактике, придется по лестнице."

Коридор профилактория тянулся, казалось, бесконечно. Стены, выкрашенные бледно-зеленой краской, пол, покрытый потертым линолеумом с геометрическим узором, – все выглядело типично по-советски. И в то же время что-то было не так. Может быть, слишком ровный свет люминесцентных ламп? Или слишком правильное эхо шагов?

У поворота к лестнице Андрей остановился перед стендом "Передовики производства". Фотографии улыбающихся людей, графики выполнения плана, какие-то цифры… Взгляд зацепился за странную фразу под одной из диаграмм: "Показатели психоэнергетического баланса за IV квартал". Он моргнул – нет, показалось. Обычный график производительности труда.

Лестница встретила его гулким эхом. Ступени, покрытые серой резиной, пружинили под ногами как-то необычно, словно гравитация здесь работала чуть иначе. На площадке второго этажа пахло борщом – где-то рядом явно располагалась столовая. Желудок предательски заурчал, напоминая, что… Когда он ел в последний раз? Память услужливо подбрасывала какие-то образы, но они рассыпались, стоило попытаться ухватить их поточнее.

Третий этаж встретил его длинным рядом дверей с табличками. "Отдел кадров" обнаружился в конце коридора. Массивная дверь с мутным стеклом, за которым угадывались силуэты каких-то растений. Андрей постучал.

"Войдите!" – голос прозвучал одновременно глухо и кристально четко, как в радиопередаче с хорошей настройкой.

Кабинет оказался неожиданно просторным. Огромные фикусы в кадках создавали впечатление маленьких джунглей. За массивным столом сидела женщина неопределенного возраста в строгом сером костюме. Ее прическа – идеально уложенная башня из седеющих волос – казалась произведением инженерного искусства.

"Товарищ Сорокин? Присаживайтесь," – она указала на стул перед столом. – "Я – Зимина Галина Петровна, начальник отдела кадров. Как самочувствие после… диспансеризации?"

"Да, спасибо, все хорошо," – Андрей опустился на стул. Обивка странно спружинила, словно кресло было наполнено не поролоном, а чем-то живым.

Галина Петровна выдвинула ящик стола – он скользнул бесшумно, будто на магнитной подушке – и достала папку с личным делом. Бумаги внутри были идеально белыми, слишком белыми для обычной советской канцелярии.

"Так-так… Сорокин Андрей Николаевич, 1985 года рождения… – она водила пальцем по строчкам. – Образование высшее, специальность… – тут она запнулась, моргнула и перевернула страницу. – Направлен к нам по распределению в Отдел пространственно-временных флуктуаций."

"Простите, в какой отдел?" – Андрей подался вперед.

"В Отдел статистического анализа, разумеется," – Зимина улыбнулась, но улыбка вышла механической. Один из фикусов за её спиной едва заметно шевельнулся, хотя в кабинете не было ни малейшего сквозняка.

"Ваш непосредственный руководитель – Семен Маркович Левин," – она протянула ему еще один листок. – "Кабинет 442, четвертый этаж. Вот ваш временный пропуск и… – она достала из другого ящика маленькую красную книжечку, – правила внутреннего распорядка. Настоятельно рекомендую ознакомиться перед началом работы."

Андрей взял книжечку. На обложке был витиеватый логотип института – стилизованная буква "П", внутри которой угадывались какие-то странные символы. Он раскрыл первую страницу:

"1. Строго запрещается:

Нарушать целостность психоэнергетического контура здания

Проводить несанкционированные медитации в рабочее время

Использовать служебные каналы связи для личных…"

Он моргнул. Текст изменился:

"1. Строго запрещается:

Опаздывать на работу

Курить в неположенных местах

Использовать служебный телефон для личных разговоров…"

"Что-то не так?" – голос Зиминой прозвучал слишком близко. Андрей поднял глаза – она стояла прямо перед ним, хотя секунду назад сидела за столом. Движения он не заметил.

"Нет-нет, все в порядке," – он поспешно спрятал книжечку в карман. – "Мне на четвертый этаж, верно?"

"Да, только…" – она сделала паузу, во время которой один из фикусов определенно наклонился в их сторону, – "лифт все еще на профилактике. И будьте внимательны на лестнице между третьим и четвертым этажом. Там… ремонт."

"Спасибо," – Андрей поднялся, чувствуя, как кресло словно неохотно отпускает его. У двери он обернулся – Зимина уже сидела за столом, будто и не вставала вовсе, а фикусы… фикусы определенно следили за ним своими листьями.

Лестница между третьим и четвертым этажом оказалась… странной. Первые несколько ступеней были обычными, но потом что-то изменилось. Каждый шаг отдавался гулким эхом, которое звучало то ближе, то дальше, вопреки всякой логике. Перила под рукой казались теплыми, почти живыми. А на одной из площадок время будто застыло – снежинки за окном зависли в воздухе, не падая и не поднимаясь.

"Ремонт…" – пробормотал Андрей, глядя на стены. Обычная зеленая краска здесь местами переливалась всеми цветами радуги, как масляная пленка на воде. В углу стояла стремянка, на которой висел плакат "Осторожно, окраска!" Буквы на плакате медленно менялись местами, складываясь в другие слова, но стоило вглядеться – и все становилось обычным.

Четвертый этаж встретил его запахом кофе и пожелтевших бумаг. Длинный коридор был освещен точно так же, как и внизу, но свет падал как-то иначе, создавая впечатление большей глубины пространства. Номера кабинетов на дверях шли в странном порядке: 437, 438, 441, 442… Стоп. Его кабинет.

Андрей остановился перед дверью с табличкой "Отдел статистического анализа". Снизу мелким шрифтом было приписано что-то, что он не успел прочитать – буквы уползли за край таблички, словно живые существа.

Он поднял руку, чтобы постучать, но дверь открылась сама. За ней обнаружился просторный кабинет, заставленный старыми канцелярскими шкафами с рядами папок. У окна стоял массивный письменный стол, за которым сидел пожилой человек в очках с толстыми стеклами. Очки странно поблескивали, словно за стеклами время от времени вспыхивали маленькие звезды.