– Да… – Настя смотрела на Харабковского, пытаясь чем–то помочь, – мы ведь всё понимаем.

– Да, и поэтому, – Харабковский мягко посмотрел на Настю, – да, поэтому не должно быть прорывов в работе, поэтому сообщайте сразу мне, если… короче… чем смогу помочь… будем подключать партийные органы. «Нет таких трудностей, которых бы большевики, – ученики Ленина, солдаты великой коммунистической партии – не могли бы преодолеть».

– Прорыв – это в смысле прорыва водопровода или в смысле Брусиловского прорыва? Негативное или позитивное действие? – Борис, не удержался, высказался вроде негромко, но оказалось многие услышали, в том числе и Харабковский.

– Так, товарищ Гарф, вы вроде в комсомоле или в партии не состоите, как вы на собрании очутились? – Харабковский нахмурился.

– Хм. Да я просто сижу на своём рабочем месте, вот прикидываю конструкцию, а здесь вдруг собрание организовалось.

– Рабочее время уже окончено и ваши функции инженера проекта, следовательно, отложены до следующего дня, а сейчас здесь коммунистическая ячейка работает, – Харабковский обрадовался, что нашёлся тот, на кого можно перенаправить внимание собравшихся.

– Герц Беркович, – Борис всегда смущался, когда произносил такое непривычное имя–отчество, – я работаю когда мысль приходит. Вы же потом будете говорить, что не успеваем к сроку.

– Ладно, тогда отвечу. Прорыв, в современном значении… вам ли не знать… но чтобы не язвили в будущем – это то, за что будем все вместе отвечать перед партией и народом: почему деньги, с таким трудом полученные, утекли в трубу.

– Борис, ну чего ты как маленький? – Настя, казалось, искренне возмутилась, – всё не терпится чего–нибудь съязвить.

– Да чего там, просто он во Франции рос, насмотрелся на другой мир, русский дух до донца не впитал, – Купавин немного цапнул Гарфа.

– Борис, это хорошо, что ты можешь спокойно говорить с итальянцами на их родном языке, но не надо и о нас забывать, – Харабковский необычно сместил мысль, – и, вообще, надо быть в курсе политической обстановки, вот недавно председатель облсовета говорил о прорывах.

– С итальянцами я на французском говорю, – Борис как–то играючи покачивал головой.

– Какие ему прорывы? Он в парижах насмотрелся на другую жизнь, там говорят она праздная, там даже нищие вместо воды вино пьют, – Купавин никак не мог угомониться.

– Просто там вода дороже вина, вот поэтому… – Борис не успевал отвечать на укусы со всех сторон.

– Ха, поверили мы в такой бред… вино и вода…

6

Трояни не спеша рассматривал чертежи. Обычно для этого он выбирал вторую половину дня. Чтобы обозревать лист целиком, он пересаживался со стула на табурет, компенсируя свой небольшой рост высокими ножками табурета. Увеличив таким нехитрым способом поле обзора, не приходилось постоянно привставать, рассматривая оборотную сторону старой географической карты, на которой красовались рабочие чертежи на дирижабль «В–5»..

– Что ж, вполне хорошо оформлено, – Трояни любил бормотать, когда был один. – Ещё бы на нормальной бумаге. Хотя, если рассуждать здраво, непонятно, зачем для экспериментального корабля делать комплект чертежей на всякую мелочь? Квалифицированные рабочие в Италии всю мелочёвку по предварительным эскизам делали. А эта чертёжная красота вся в корзину потом пойдёт. Такой корабль только для обучения конструкторов годится – надо же, полужёсткий на объём две тысячи кубометров… весь этот абсурд: длинный киль, диафрагмы, внешние катенарии – это ненужный балласт. Давно уже всем ясно, что до пяти тысяч кубометров – только по схеме мягкого или полумягкого типа.