Антип, долго не думая, на следующее же утро поспешил к Анатолию, а вместе к ним к злосчастному завхозу. Того не оказалось дома, калитка была заперта, на двери висел замок. Не застав его до работы, они поспешили на ферму – срочно нужно было переговорить и все объяснить. Но и там завхоза не оказалось. Выяснилось, что с сегодняшнего дня тот уволен с позорной записью в личном деле и замаранной трудовой книжкой. Куда подался недобросовестный кладовщик никто не знал. Да и мало кого это волновало. Важнее было то, что Никанор Ефимович доволен и счастлив. Ему Василий Борисович тут же выписал благодарственное письмо за обнаружение вора, похитившего немало государственного добра. Отправлять за решетку завхоза не стали, просто выгнали. Судя по размышлениям председателя, в Такеево он больше не покажется. С облегчением выдохнув, Антип подумал, что миновала его гроза. Но Анатолий предостерег – радоваться еще слишком рано.

1971 год встретил такеевцев огромными непроходимыми сугробами. Всем селом выходили, чтобы почистить дорожки до фельдшера и школы. Копали с утра до вечера. Настеньке этой зимой было чуть больше двух лет, подрос и Филатушка, ходил в первый класс, прилежно учился. Наденька казалась совсем уже взрослой и серьезной девочкой. Все в доме Антипа было гладко и мирно. Село давно приняло их, здесь они были как родные. Навещать свекровь Нине не хотелось. Ездили как-то раз в Ольховку, сразу после рождения Настеньки. Наслушалась женщина о том, что рожать в третий раз было лишним. Только переехали, только обосновались, не успели освоиться, зато расплодились. После таких слов Нина не торопилась на родину. А когда Антип предложил навестить матушку, ласково отказалась, сославшись на заснеженность дорог. Тогда мужчина решил скататься один – наверняка и матери нужно помочь в борьбе с обрушившемся снегопадом. С такими добрыми намерениями он попросил у Никанора Ефимовича лошадь с санями и рано утром, пока еще было темно, тронулся в путь. Обещал заночевать и вернуться. Обняв на крыльце Нину и поцеловав детей, мужчина ловко запрыгнул в сани, закутал свои ноги ватным одеялом и поспешил в Ольховку.

Как же Евдокия обрадовалась, когда увидела сына. Выскочила из дома в чем была, крепко прижалась к нему и даже всплакнула. Дом наполовину был завален снегом. А с дорогой старушку соединяла лишь узенькая тропиночка, которую она кое-как сама смогла выкопать. Пробираясь к крыльцу, Евдокия ворчала что слишком далеко уехал ее единственный сынок и навещает редко. А дочери совсем пропали, не приезжают, не пишут, не вспоминают. Антип же старался успокоить ее – даже если те и приехали бы, то ничем бы не помогли. Мужья у них работают, а женскими силами справиться с такими сугробами будет сложно. Выпив чаю, Антип направился к бывшим соседям, чтобы попросить хорошую лопату и подмогу. Перед домом быстро собрались добровольцы – многие были рады видеть «беглеца». Так они в шутку называли Антипа после его отъезда. Разгребать сугробы пришлось весь день. Евдокия же наготовила еды вдоволь и кормила своих спасителей. Небольшие участки за домом и возле колодца Антип оставил себе на следующий день. Попрощался с бывшими односельчанами и лег спать. Но его матери было не до сна.

– Антип, Антипушка…

– Что, мам?

– Почему вы так редко приезжаете? Совсем забросили меня.

– Не можем чаще, никак. Мы же вдвоем работаем, выходных мало, – честно ответил ей сын.

– И нравится тебе там, в Такеево?

– Да, очень нравится. И совхоз нравится, и люди. Ты ведь уже спрашивала об этом, – напомнил ей сонный и уставший мужчина.