– Да быть такого не может!

– Как не может-то? Еще как может! – не успокаивался Анатолий. – Еще до тебя на него как-то взъелся конюх, написал жалобу, пошел к главе…

– И что?

– А то… Избили его потом. А кто, не известно. Завхоз выговором устным отделался и дальше работать продолжил.

– А конюх что?

– Переехал он. Подальше отсюда деревню выбрал.

– Ну не убили же его. Живой, – не успокаивался Антип.

– Живой-то живой, да вот только без одного глаза теперь.

– Так где же доказательства того, что к этому завхоз причастен? – пытался разобраться любопытный мужчина.

– Какие тебе доказательства нужны? Все село знает, что без него тут не обошлось, – не переставал настаивать на своем Анатолий, всерьез испугавшись за друга.

– Думаешь, не жаловаться председателю? – засомневался Антип.

– Не жаловаться! Даже не вздумай! – уверил его товарищ.

На том и расстались. Работал бы Антип и дальше спокойно, но позвал его к себе Никанор Ефимович. Кабинет председателя был скромным. Портрет Брежнева Леонида Ильича не висел, зато оставались на стене Сталин и Ленин. На столе большой кувшин с водой и стаканы. На подоконнике цветущая герань. Начальник предложил присесть и сразу же завел с ним беседу.

– Мне не жаловался никто, но дошли слухи, что кладовщик наш инвентарь теряет и вообще работает из рук вон плохо. Ты что можешь сказать по этому поводу, Антип?

– А почему вы именно меня вызвали? Я человек маленький, наговаривать ни на кого не хочу, за работой других не слежу, – пытался уйти от разговора скотник.

– А следить и не надо. Надо наблюдать да на ус мотать, – не унимался Никанор Ефимович. – А позвал я не только тебя. Ты не первый, к кому я обращаюсь с таким вопросом.

– А остальные что говорят? – хотел обезопасить себя Антип.

– Ты за остальных не думай. Говорят или не говорят, дело не твое. Мне важно услышать мнение надежного и ответственного работника как ты.

– А если известно ему станет, кто жаловался на него, что тогда? – спросил Антип, вспомнив свой недавний разговор с Анатолием.

– Анонимность обещаю. Мне факты нужны и верные данные, – продолжал давить Никанор Ефимович.

– Данные-то у меня откуда? – удивился мужчина. – Я ж не слежу за завхозом. Это он следит за мной.

– А ты свои наблюдения опиши, – мягко предложил ему председатель. – У тебя жена доярка. Может она что-то видела или слышала.

– Она баба. Что она может разглядеть в мужской работе, – Антип был готов наговорить, что угодно, лишь бы председатель отстал от него.

– Не согласен. Бабы они особенно внимательные, – вдумчиво произнес председатель, налил в стакан воды и поставил перед скотником.

– Я многого сказать не могу, – начал Антип, понимая, что просто так его из кабинета не выпустят, – передам только слова жены…

– Вот, вот же молодец! – перебил его Никанор Ефимович. – Что? Что она говорит?

– Как-то жаловалась недавно, что урезал завхоз комбикорм и коровы не доедают.

– Так. Еще что? – начальник был в нетерпении.

– Да ничего больше, – пожал плечами Антип. – Еды не хватает, удой упал. Не сильно. Но упал.

– Ясненько, понятненько, – задумался председатель. – Вижу, что не добавишь больше ничего.

– Нет, не добавлю, – уверил его скотник, желая как можно быстрее вернуться домой.

– Ну хорошо, Антип, иди, – Никанор Ефимович протянул руку в знак благодарности и проводил подопечного до двери.

Этим же вечером председателем был опрошен и Анатолий, который лишь нахваливал завхоза, боясь попасть под раздачу его родни и друзей. Но узнал, что Антип не испугался указать на недостающие комбикорма, чем не слабо подставил и себя, и свою семью. Встревоженный мужчина тут же побежал к другу и с порога заявил, что зря тот доверился Никанору Ефимовичу – не будет никакой анонимности, и Антипу теперь придется ходить и оглядываться. Нина из-за таких слов тоже встревожилась не на шутку и сильно пожалела о том, что когда-то рассказала мужу о делах завхоза. На следующий день к друзьям прибежала и Леонида с совсем еще маленькой Оленькой на руках. Утром она услышала разговор двух старушек в местном магазине о том, что уволят скоро кладовщика совхозного за дела его незаконные. А открылась вся правда, по словам все тех же бабулек, благодаря скотнику Антипу. Он же рассудил, что переживать об услышанном не стоит. Зато появилось недоверие к Никанору Ефимовичу, не сдержавшему обещание об анонимности.