– Вас подвезти, что ли? – спросил он у незнакомцев.

– Нет, подвозить нас не надо. Нам поговорить бы. Ты Антип же?

– Да, он самый. Поговорить? – мужчина был удивлен и не понимал, о чем может пойти речь с теми, кого он знать не знает.

– О том, что гнилой ты человек, – угрожающе приблизился один из толпы.

– Товарищи, объясните толком, в чем дело. Почему ругаетесь?

– А потому и ругаемся, что ты хорошего человека работы лишил, наговорил про него всякие гадости председателю. Разве не было такого?

– Вы о завхозе, что ли, речь ведете? – Антип начал понимать, что это за люди и что им нужно.

– О нем самом, о нем.

– Неужто бить будете?

– Будем. Боишься? – один из незнакомцев схватил лошадь за упряжь, второй скинул с Антипа одеяло и за грудки вытащил его из саней.

– Пятеро на одного не совсем по-человечески, ребята. Согласны?

– А наговаривать на завхоза это по-человечески? – пятерка окружила его.

В это время, как назло, больше никого на дороге не оказалось. Да и кому нужно было ездить куда-то в такую пургу. Драка завязалась тут же. Силы, конечно, были не равно, но Антип боролся как мог. Под рукой кроме сумки с материнскими гостинцами больше ничего не было. Удар за ударом, ему становилось все хуже. Цель перед незнакомцами была не просто проучить его, а избить так, чтобы тот несколько месяцев вставать не мог. Больше всего ударов пришлось по голове и животу. Пинали они его до тех пор, пока тот не перестал издавать звуки и защищаться. Снег побагровел – так много было крови вокруг. Накрыв избитого одеялом, пятерка проверила, что есть в санях, и быстро отыскала съестную сумку. Посчитав находку хорошей оплатой за услугу, они забрали ее и ушли. Нина в это время часто выглядывала в окно, ожидая, что Антип вот-вот появится на горизонте. Она переживала, но даже и подумать не могла, что муж лежит около деревни, один, в крови, без сознания.

– Толечка, пожалуйста, выйди ему навстречу! – взмолилась Нина, прибежав в дом подруги.

– Да что ты переживаешь-то? – не мог понять ее мужчина. – У матери же он. Задержался, видать.

– Да, – согласилась с мужем Леонида. – Ты ж ее знаешь. Придумала ему полсотни всяких дел и не отпускает.

– Нет, – сердце Нины было не на месте, – чувствую, что-то произошло.

– Ну что может произойти? – лень было Анатолию просить фермерского коня.

– Да что угодно! – Нине было сложно сдержать эмоции. – Вдруг сани сломались или что-то преградило ему дорогу!

– Скатайся, погляди, – попросила мужа Леонида. – На самом деле, зима все-таки на дворе.

– Пожалуйста! – снова взмолилась Нина.

– Хорошо-хорошо, успокойся, – он поднялся с кровати, набросил фуфайку и пошел в сторону фермы.

– Как же медленно он ползет, – негодовала Леонида, наблюдая за супругом из окна.

– Главное, что ползет.

– Эй! Толя! Ну иди ты бодрее! Ну е-мое! – выйдя во двор и за ворота, закричала хозяйка дома.

Анатолий прибавил шагу, но, увидев, как Леонида продолжает сверлить его взглядом, побежал. На ферме, как назло, не оказалось конюха Федора – отъехал на санях в райцентр. За неимением завхоза, мужчине пришлось искать Никанора Ефимовича. Далось это тоже с трудом – сегодня все как будто сговорились сбежать со своих рабочих мест. Пока Анатолий искал председателя, Федор, не торопясь выезжая из деревни, приметил совхозные сани и багровый снег рядом. Молодой парнишка поторопил коня и с ужасом обнаружил Антипа, лежащего в крови. Фуфайка на нем была изодрана, ни шапки, ни варежек. Федор с надеждой оглянулся вокруг, но никого поблизости не увидев, в одиночку потащил Антипа на свои сани. Избитый не проронил ни звука. На миг парнишке показалось, что тот мертв. Но, прислонив ухо к его груди, он услышал биение сердца, и продолжил тащить. Накрыв израненного ватным одеялом, найденным на его же санях, Федор привязал лошадь к своей повозке и медленно поехал в деревню. День выдался морозный – на улице ни души. Намереваясь сначала отвезти Антипа домой, парнишка вскоре передумал и направился в фельдшерский пункт. Амина, молодой, но опытный и сердобольный медик, не поддалась чувствам, подобно Федору. Она всегда была строга и прямолинейна.