Иногда наша жизнь не то, что нам кажется Наталья Назырова

Иногда, за чашкой тёплого чая, она просто смотрела в окно. Долго, не спеша. Так, будто в движении облаков искала что-то важное – почти забытое, но удивительно знакомое. В такие минуты тишина сгущалась, становилась осязаемой, а внутри словно открывалась дверь.

Светлану нельзя было назвать необычной. Она не стремилась быть видимой. Она просто жила – глубоко.

У каждой женщины есть своя история. Та, о которой никто не знает. Та, что прячется между строк ежедневников, в чашках утреннего кофе, в коротких заметках на полях книг. Иногда – в лёгком, почти незаметном вздохе перед сном, когда дом наконец-то затихает.

Это история именно такой женщины. Женщины, которая шла к себе через время, чувства и сны. История любви, ошибок и прозрений. История, которую она не искала – но приняла. И прожила.

Светлана давно знала: душа помнит больше, чем разум. Иногда эта память приходила во снах – ярких, живых, будто вырванных из другой эпохи. Она не искала в них загадок. Просто принимала: лица, дома, голоса. И своё – не сегодняшнее – отражение.

Было время, когда она пугалась. А потом – начала слушать. Вглядываться. Сопоставлять. И когда однажды в зеркале чужой судьбы узнала собственную боль – не испугалась. Просто вдохнула глубже.

Светлана верила: в каждом человеке живёт множество историй. И многие наши решения – это отголоски чего-то, что уже когда-то было.

Эта книга – не про чудеса. Это книга о Женщине. Которая позволила прошлому говорить. И нашла в этом настоящую силу.

Когда ей было 18 лет, она попала в аварию и сильно пострадала. Пришлось долго восстанавливаться. Вот тогда-то и стали происходить вещи, к которым она долго привыкала, находя объяснения в книгах со странными для неё названиями. Находила людей, знающих больше, чем смысл обычной жизни, обучалась и старалась находить смысл в своих снах, видениях.

Однажды, медитируя, она увидела момент аварии, в который потеряла сознание и не помнила, почему её нашли лежащей на земле, за восемь метров от машины, которая разбилась. Она увидела себя, как будто вылетала из своего тела и начала подниматься вверх, наблюдая за тем, что происходит вокруг машины.

Вдруг она оказалась в какой-то серой комнате, за спиной человека, одетого в белую рубаху до пола и без пояса. Он махал руками вправо, влево, не давая возможности ей пройти к тем людям, с которыми он разговаривал. И когда Светлана нагнула голову, чтобы прошмыгнуть под его рукой, он задержал её голову пальцами и спросил: – Ты откуда здесь? Оглянувшись и не увидев рядом с ней больше никого, спросил: – Что ты хочешь? Она ответила: – Мне туда нужно. И показала рукой на остальных людей. Этот мужчина посмотрел ей под ноги, как будто увидел картину с машиной внизу, усмехнулся и сказал: – Ах вот ты откуда. Возвращайся, тебе сюда ещё рано. И с силой нажал на голову, что Света полетела вниз, к себе назад, в тело. Это был её первый опыт клинической смерти.

Когда она поправилась, то очень сильно изменилась в поведении. Близкие и знакомые её не узнавали. Она стала чаще молчать, неохотно участвовала в разговорах. Подолгу сидела одна, глядя в одну точку. Кто-то думал – просто последствия травмы. Но те, кто знал её ближе, чувствовали: что-то внутри словно развернулось в другую сторону. Её больше не радовали те вещи, что радовали раньше. Она будто жила в каком-то внутреннем диалоге, ответы на который знала только она.

И однажды она решила: больше не будет прежней. Слишком многое изменилось внутри. Она стала вести себя дерзко, провоцируя на эмоции. Её словно тянуло проверять людей на искренность, глубину, настоящесть. В словах появилась колкость, в интонации – упрямство. Она как будто снова училась быть собой, но уже другой версией.

В очередной день рождения она встретила своего бывшего одноклассника. Сначала разговор был ни к чему не обязывающим, но что-то в нём зацепило – возможно, простота или ощущение, что рядом с ним не нужно прятаться. С того дня они начали встречаться. Через некоторое время поженились. А ещё через год у них родилась дочь.

Семейная жизнь молодых была далека от идеальной. В какие-то дни всё казалось простым, ясным и полным любви. В другие – словно всё рушилось на глазах: обиды, недосказанность, разная скорость развития и взросления.

Светлана старалась быть хорошей женой и мамой, но чувствовала: с каждым годом становится труднее говорить с мужем «на одном языке». Они могли часами молчать в одной комнате, будто жили параллельно. С рождением дочери появилось ещё больше забот, и ещё больше внутренней тишины между ними.

Очень многое происходило в жизни семьи. Дочь росла, недопонимания с мужем становились всё больше. Света начала замечать измены, устраивала скандалы, выгоняла его. Но через день-два он возвращался, просил прощения – и снова всё становилось, как было. Она уставала, но оставалась. Потому что где-то глубоко в сердце ещё жила надежда, что всё можно исправить. Или, по крайней мере, понять.

Но пока она всё больше слышала не его. А себя. И свои сны.

Глава 1. Не верю…

Она проснулась еще на рассвете. Небо над домом поблекло нежно-розовым светом, словно шелковая вуаль застилала мир, а звуки просыпающихся птичьих трелей вплетались в еле слышные стоны шелеста листвы. Первым делом она глубоко вздохнула – тяжелый, но в то же время удивительно легкий вдох раннего утра, напоенный ароматом влажной земли и неведомой надеждой. Тишина в доме обволокла ее, как пушистое одеяло, и казалось, что даже время притихло, слушая, как бьется сердце на краю нового дня.

Она приоткрыла окно – холодный воздух коснулся щеки ледяной иголочкой, а в руках ощущался потертый переплет старой книги, которую она бессознательно держала при себе. На обложке было выбито что-то, давно забытое, и при взгляде на пожелтевший цвет бумаги по щекам проступила легкая дрожь. Она вспомнила о сне прошлой ночи, который все еще мерцал перед мысленным взором: неясные силуэты далекого леса, трепет огоньков на водной глади и теплый смех, звучавший внутри нее и не совпадавший с давно жившими реальностями. Именно в этом сне ее душа впервые открыла дверь, хранящую секреты предстоящей жизни – и проснулась она, пойманная между прошлым и будущим, не зная, сколько еще шагов ей предстоит сделать.

Одетая в мягкий халат цвета утреннего мха, она вышла на балкон. Едва движимое дыхание ветра шептало слова, которые она не могла услышать умом, но ощущала всем сердцем. Прекрасный феномен тишины и света рассыпался вокруг нее: далекий вальс колышущейся травы на лугу у реки, роса, превратившаяся в крохотные хрустальные небесные капли на паутине, и рябь на воде, как тысячи зеркал, размытых едва уловимым восточным ветром. Каждый звук и каждый отблеск казались ей знакомыми – будто она уже видела все это в каких-то своих грезах. Она с закрытыми глазами подняла голову к пробивающемуся солнцу, его лучи мягко коснулись лица, и что-то внутри опять задрожало. В этот момент ей вдруг стало очевидно: даже самые обыденные предметы – древний клен у дома, забытый камень на краю сада, шуршащие страницы записной книжки – обретают особый смысл, когда к ним прислушиваешься всем существом.

Она оперлась на деревянные перила балкона, и по спине пробежал холодок – не страх, а как будто приветствие старого знакомого. Вокруг царила такая умиротворенность, что хотелось растопить сложенные годами чугунные горшки тревог и тревогой воспоминаний, выпустить пар давно охраняемых тайн наружу, позволить им раствориться в тишине. Ее душа, казалось, двигалась с собственным ритмом, более глубоким, чем биение сердца, а мысли, словно маленькие пестрые бабочки, порхали вокруг, наконец освобожденные.

Она вспомнила слова бабушки, сказанные ей шепотом в самую первую ее бессонную ночь: «Каждая душа имеет свою песню, но услышать её можно лишь тогда, когда вокруг воцарится тишина. И порою все, что нужно для этого – распахнуть окна навстречу утру». Эта мудрость звучала в ней, как отзвуки далекой мелодии. И хотя в том сне все было смутно и таинственно, сердце было уверено: впереди – путь, ведущий к чему-то чистому и важному.

С этого утра она решила не бояться слушать себя. Кто знает, какие ответы скрываются в зеркалах росы или тишине собственных мыслей? Под тихое пение ветра, теперь уже почти льющуюся музыкой из забытых романов и древних песен, она впервые ощутила: внутренний голос готов раскрыть тайну ее следующего шага. И пусть впереди еще лежал путь неясный, но в каждом порыве рассветного воздуха, в каждом проблеске ее мысли жила свобода и мудрость, которую нельзя потерять. Ее путь начинался здесь – в утренней тишине этого нового дня.

Немного насладившись этим трепетным ощущением нежности, она вдруг вздрогнула – словно острая боль кольнула палец. Перед внутренним взором, стремительно, почти болезненно, вспыхнула картинка из утреннего сна.

Всё было так реально, будто происходило здесь и сейчас.

Через тяжёлые портьеры, почти наглухо прикрывающие высокие окна, пробивались золотые лучи закатного солнца. Тёплый, пыльный свет растекался по полу, по стенам, по её коже. Где-то за дверью – приглушённые шаги. Коридор. Голос… глухой, зовущий. И её собственная рука – тянется к чему-то важному. Маленькому. Хрупкому. Тонкому, как дыхание младенца.