Алина аккуратно поднесла руку к белой с чёрными розетками шерсти, ирбис лишь скосил взгляд, словно давая разрешение. Девушка стала нежно гладить зверя по спине, ощущая под мягким узорчатым нарядом мышцы хищника. Медленно, не делая резких движений, погрузила пальцы в мех на холке, осторожно провела ладонью по голове, почесала за ушком. Зверь зажмурил глаза, забыв о лапе.

– Ты прямо как моя кошка. Только Ласкуша ещё мурлычет… – девушка почувствовала где-то в глубине души укол тоски по дому, по родителям.

Ирбис перевернулся на спину, подставляя шею под ласковые руки и сложив широкие лапы у груди. Полузакрытые глаза излучали спокойствие и умиротворение. Тёплая шерсть приятно грела обветренную кожу. Сердце девушки сжалось: казалось, сейчас в целом свете у неё не было более близкого существа. Она наклонилась и бережно обняла снежного барса.

После многих недель без связи с домом и родными та ниточка, что соединяла Алину с жизнью в Калужской области, истончилась. Всё, что происходило до экспедиции, теперь казалось далёким и эфемерным, словно это было с какой-то другой Алиной. И при этом события последних месяцев казались целой жизнью, настоящей, насыщенной и наполненной событиями. Только в этой жизни среди холодного величия гор у девушки не было никого, кроме спасённого ею ирбиса.

После того, как Алина осталась в деревне, у неё первое время каждый вечер болела голова. Сказывалось эмоциональное перенапряжение из-за необходимости налаживать общение с представителями чужой культуры. Через пару недель всё прошло – появилась привычка. Сейчас она справляется, даже начала порученную профессором работу – адаптация успешно завершилась.

Что же в ней изменилось? Могла ли она перенять какие-то черты от алтайцев? И насколько же сильно пришлось поменяться той старой Алине, чтобы научиться жить и работать здесь, среди совсем другого народа, вдали от дома, родных и благ цивилизации? Осталась ли жива где-то в глубине её сознания Алина-прежняя, или беспощадные горы убили её как неприспособленную? Вернётся ли старая Алина, когда она окажется в привычной среде – дома или в родном университете? Или теперь осталась только Алина-алтайка?

В животе заурчало. Девушка выпрямилась и посмотрела на барса. Тот поднял голову, внимательно наблюдая за человеком. Алина открыла небольшую поясную сумку на молнии и извлекла оттуда кусочек сушёной баранины и пару шариков курута – кислого копчёного сыра. Достав нож, девушка не без труда отрезала небольшой ломтик мяса и протянула его барсу. Понюхав угощение, зверь повёл носом, но всё же аккуратно взял еду с ладони.

За время, проведённое в деревне, Алина всё же привыкла к местной еде. К кисломолочным продуктам, которые алтайцы употребляли много и в разных сочетаниях, к блюдам из внутренностей животных, даже к кровяной колбасе. Неужели она и правда способна адаптироваться к чему угодно?

Медленно пережёвывая кусок сыра, девушка скормила барсу оставшееся мясо. Угощать дикого зверя курутом она не решилась.

Вскоре ирбис уснул под ласковыми поглаживаниями. На противоположном склоне лес стал совсем неразличим за туманной завесой. Небо приобрело вечерние тона, что угадывалось даже в дымке. Неожиданно девушка поймала себя на том, что хочет посмотреть на лес в тумане. Для этого пришлось бы подобраться к самому краю обрыва. Было жутковато, но хотелось побороть страх и взглянуть, как выглядят ручей и деревья сквозь молочную пелену. Аккуратно поднявшись, чтобы не побеспокоить спящего хищника, она подошла к кромке. Боязнь упасть не давала заглянуть достаточно, чтобы увидеть то, что внизу, поэтому девушка легла на живот и подползла вперёд, крепко держась руками за выступы.