– Хм. – Он кивнул, не добившийся конфузных ответов, но в то же время польщенный уважением, кисло ухмыльнулся. – Слушаюсь, трибун.

И зашагал прочь, на ходу разбрасывая команды.

Никогда не показывай свою слабость, говорил старший брат, всегда вежливо посылай в клоаку горгоны. Впрочем, если бы Магнус решил сыграть в игру, которую навязывал ему центурион Ромул, он бы проиграл, и вот почему: первое время экипаж шел бы через редколесье без проблем, но потом заболоченные районы, объятые багульником, вынудят их повернуть обратно. О наличии таковых можно было узнать, обойдя нагромождение с обеих сторон, помимо багульника там местами росла пушица и хищно выглядывала болотная росянка.

Магнус не подумал об этом.

Сила, с которой бил дождь, уменьшилась. Хором заквакали лягушки. Бойцы центуриона Ромула навалились на бревна. Десятеро человек с одной, десятеро – с другой стороны.

– Рррраз! – скомандовал он. Подняли первое бревно. – Теперь сюда! Осторожно! – Правая группа пошла к противоположной обочине. Левая удерживала тяжелый ствол и меняла руки. – Опуууускаем! – Солдаты опустили ношу и вздохнули. Минута передышки, и процесс освобождения дороги продолжился со следующим бревном.

Магнус тем временем стоял в сторонке, наблюдая, как выносливые бойцы имперского легиона справляются с задачей. Центурион ни за что бы не подпустил чиновника к выполнению «столь ответственной, мать твою, работы», поэтому трибун и не тщился помочь. Как и Ги, с ленцой обтирающий мокрые руки тряпкой, он не горел желанием встревать в работу вояк.

Она была закончена, когда солдаты убрали последнее дерево и доложили командиру об успехе. Центурион Ромул позволил им длительную передышку и небольшой перекус, чтобы восполнить потраченные силы – к тому времени вновь вернулась морось, а дождь фактически прекратился. Громче защебетали птицы. Клокоча, заплясали речки в вымытых прорвах. Природа, чувствуя свободу от неистового ливня, медленно пробуждалась.

Самое время продолжить путь.

Под радостное «чирли-чирли» неизвестной пичужки они покинули березовую рощу и вновь оказались наедине с раскинувшимся по холмам мелкотравьем. Тучи ушли на запад и вспыхнуло солнце. Магнус снял капюшон. Пустил скакуна рысью. Он еще раз оглянулся назад, будто мог заметить циклопа или сатира, виновника их неожиданной стоянки, но никого не увидел, только необъяснимые тени блуждали в кронах деревьев.

– Кхм, скромный вопрос, центурион. – Магнус зашел слева. – Как по-вашему, кто или что могло учинить нам помеху?

– Банда Кречета, – ответил Ромул с безэмоциональной прохладой.

– Но корни…

– Больше некому. На вооружении у мятежников есть приспособления, о которых мы еще даже не знаем.

– Так вы уверены, что это мятежники, центурион?

– Нет, не уверен. Как можно быть в чем-то уверенным? Доверьтесь моему опыту.

«Ну да конечно… потому что у тебя, господин сенатор, его попросту нет».

– Почему банда Кречета, а не… скажем… воробья или павлина? – усмехнулся Магнус. «С тем же рвением можно обвинить в этом проклятом дожде любую древнюю нимфу на выбор».

– «Кречеты» злейшие и гнуснейшие из бандитов. Их почерк отличается лисьей хитростью. Почему они называют себя «кречетами»? Мне какое дело. Я бы назвал их голубями, что порядочным людям на башку гадят.

– Вижу, у вас с ними давние разногласия.

– Очень давние! Служил я еще аквилифером6, когда они появились. Я дважды встречался с ними, и в обоих битвах выходил победителем. Многих положил. Получил три серебряных наконечника. – Магнус заметил, что центурион с большей охотой рассказывает о себе. – И до сих пор бы возглавлял облавы, вырезая одного мятежника за другим, но теперь это работа ликторов магистра оффиций, а меня… – следующее слово он произнес с презрением, – …разжаловали! Вы понимаете? Меня-то!