Встретив Магнуса у Восточных ворот, архиликтор23 Руфио взялся испражняться словесным поносом из желания напомнить, за какие грехи осуждены преступники и какая кара ждет подданного, покусившегося на правосудие.

– Вот, уважаемый, хоть вы и занимаете большой пост, но закон и вас, и ва-а-ас касается, ага!

«Угу, воры, насильники, мятежники, и жалобы от знатного работорговца как кстати оказались… интересно, на чем вообще строятся критерии знатности! Но да ладно. Что они могли украсть… рабов? А кого изнасиловать, неужто работорговца? И где доказательства, что они мятежники? Будто они виновны в том, что родились не в порфире, а в забытой богами хижине, в хлеву или на задворках корчмы!»

Словом, – и Магнус не посмел бы даже усомниться в своей догадке – чистейший образчик клеветы и злоупотребления должностными обязанностями. Но архиликтор продолжал втирать что-то про государственную измену, ретиво размахивая руками, словно не отдавая отсчет, что перед ним не его подчиненный, а, между прочим, облеченный властью сенатор. «Ох и договоришься ты у меня! Жди… найду твоего начальника!».

В свежих солнечных лучах Аргелайн просыпался, как изнеженный эфеб, натружено и копотливо. Сквозняк заглядывал в тусклые стекла все еще видящих сны домов, брусчатый камень облобызала дождевая вода, чьи мутно-коричневые языки пропадали в сточных канавах.

Бывать в Деловом квартале Магнусу случалось не единожды. По долгу службы он знал каждый уголок, где собирались плебеи, был в курсе, о чем разговаривают они в тавернах за кружкой эля. Он жил жизнью бедняков, тружеников, странников, армия которых в ясный полдень бурлила в рассыпчатых скверах под его покровительством.

Деловой квартал еще называют районом рынка, но это больше чем просто рынок, – верфь и кораблестроительный комплекс ежегодно приносят его хозяевам славу и богатство.

Днем наиболее оживленной частью квартала была улица Тротвилла, но утром она пустовала, нельзя сыскать и бродячей собаки. Между двух продовольственных магазинов музы помогли архитекторам изваять «Привал нереиды», ставший островком аристократии в рыночной сутолоке. Ее треугольный фронтон24 белел над архитравом25, смыкая бордовую простоту черепицы, за ним ко второму этажу карабкалась крыша, сворачивала вправо и красной чешуей возвращалась к фасаду.

– «Привал нереиды» напоминает «Дворец нереиды»! – сказал Магнус. – Не ошиблись ли мы?

И полуслепой согласился бы, что здание может похвастаться вкусом своего зодчего. Даже более чем. Магнус еще издали прикинул стоимость апартаментов, и получившаяся сумма не радовала его. Статуи женщин, берегущих рельефные перекрытия, смотрели хищно, и чем ближе всадники приближались к стабуле, тем жаднее сверкали вызорочные окна.

– Я предлагал «У старого винодела»… – сказал Ги, якобы не при делах. Его гнедой рысак тащился позади трибуна. – Не бойтесь, патрон. Это с виду он такой красивый. Внутри самый наипривалистый привал в Деловом квартале.

– Иногда я завидую Гаю, – тоскливо усмехнулся Магнус.

– Почему не остановитесь на вилле вашего брата?

– Нет, нет, нет, – запротестовал он. Эта идея не понравилась ему еще больше, чем «У старого винодела». – Даже если земля разверзнется и весь город будет полыхать, я все равно не пойду к Гаю напрашиваться на ночлег.

– Почему?

– Ненавижу, когда… в общем, забудь!

«Если ты был единственным ребенком в семье до того, как попал на рынок, то тебе вовеки не понять, что там, где есть старший брат, всегда находятся глупые насмешки и высокопарные поучения. Я сам проложил себе дорогу. Гай только помог в самом начале. И мои старания обеспечили мне независимость, которую терять не хочется ни под каким предлогом!»