– Нас учили, что единственное, чем мы можем дорожить и чью репутацию бескорыстно защищать на судилищах, это семья. Когда придет день сбора урожая, Мы желаем увидеть брата подле Нас, как последнего и наилюбимейшего родича. Каков толк в Нашей миссии, если мы встретимся по разные стороны баррикад?

Веки жреца дернулись.

– Но твой брат – безбожник, – с презрением сказал он.

– Магнус всегда поддерживал Нас. – «Ты не любишь Нашего брата, и не отказался бы принести его в жертву богам, проявись случай, но всему вопреки он тоже избран, хотя и пока не догадывается об этом». – И невзирая на его характер, у нас одинаковые цели.

– Доверять ему глупо…

– Но это Наше решение, о жрец, – настаивал магистр оффиций. – Твои боги властны над Нашей душой и сердцем, но они не властны над узами крови. И даже Мы не властны! Разве не кровью нашего рода Мы поклялись уничтожить Старые Традиции? Так и сейчас клянемся кровью нашего рода, что править Мы будем вдвоем!

– Будь по-твоему, – Хаарон отступил к удивлению Сцеволы. – Но братская любовь погубит Твою светлость.

– Мы помним семейный дом, – добавил Гай уже тихо и ненавязчиво, решив, что предыдущая его реплика должно быть прозвучала вульгарно, – помним, как отец говорил с нами о древних героях, о Валенте Аверкросе, о Камронде Аквинтаре, о том как вдвоем и только вдвоем они привели Империю к славе. Отец готовил нас обоих к великой судьбе, сам будучи глубоко почитающим Четырех богов. И у Нас нет выбора, о Хаарон, хотим Мы этого или нет.

– Это решение твоей светлости, – отозвался жрец. – Если ты намерен твердо следовать и этой своей клятве, пусть так. Я всего лишь слуга богов, а они, коль захотят, сами заговорят, когда придет время.

– Если бы они говорили с Нами так же, как говорят с тобой… – А раньше все было по-другому. Засыпая, он слышал четкие и безотрывочные голоса всевышних, и мог напрямую следовать тому, о чем они слагали стихи. Боги спустя несколько лет привели его к инсигниям магистра оффиций.

– Тогда твоя светлость не нуждалась бы в моих советах, – улыбнулся Хаарон. – Итак, я уже сказал, это было решением твоей светлости. Могу добавить только одно. Он будет искать тебя.

– Он уже в городе?

Хаарон сделал кивок, означающий «да», и магистр оффиций умолк, размышляя, станет ли Магнус экспромтом искать его, или подождет, пока не наступит день сбора урожая и заседание Сената.

– Его эскорт двигался по дороге Тиберия, – слова Хаарона ясно намекали, что младший брат может увидеть, когда подойдет к Восточным воротам. – Тех людей следовало казнить другим, менее откровенным способом.

– У Нас все продумано до мельчайшей детали. – Сцевола подошел к окну, выходящему на веранду, и раскрыл шторы. Последнее дождевое облако уплывало на запад. – Есть масса людей, на которых можно возложить ответственность, и Сенат будет рад от них избавиться.

Однажды отец сказал ему, что Империя держится на крыльях семи виверн: император, консул, легат, магистр оффиций, архивариус, великий авгур и, как это ни странно, народный трибун. Выверенная и давно оправдавшая себя система. Так, испокон веков Империей правит древняя династия Аквинтаров, и если императора нет в столице, в его отсутствие управлением занимается консул. За законами следит магистр оффиций, мистические книги и тайные знания поручены архивариусу, с волей богов сообщается великий авгур, войсками руководит легат. Но ни один из этих шести виверн не имеет власти избегнуть критики седьмой, ведомой пронзительным голосом народа.

В роду Ульпиев все мужчины старшего поколения служили плебсу. Все, кроме Гая Ульпия Сцеволы. Он пошел нехожеными путями, отпасовав предками наторенную дорогу младшему брату, меньше всего желавшему сводить счеты с кликами воров и разбойников, – что ему светило с большой долей вероятности, если бы Гай продолжил традицию. Магнус с радостью и с чувством долга принял на себя это неожиданное обязательство. Судьба дала ему место в колеснице, именуемой «государство», место, ставившее во главу угла подлинные нужды плебеев и изгоев, часто попадающих под разнос, пока обряженные в пурпур плетут интриги; не могущих защитить себя, слабых и потому возложивших надежды на сильного.