– Не опоздал, – сказал он, садясь в кресло, и лёгкая насмешка скользнула в голосе, привычная, как броня.

– Садись, – ответила она, не поднимая глаз, голос низкий, с хрипотцой, будто стёртый годами. – Данные ждут.

Касир бросил взгляд на экран. Бездна смотрела в ответ, её нити света струились, медленные и живые, как жилы в теле космоса. Он привык к её виду, но сегодня в её глубине мелькнуло нечто новое – холод пробежал по спине, острый, как игла. Может, это сны, подумал он, потирая шею. Сияющий океан, являвшийся ему с «Келесты», жил в памяти, зовущий и тревожный.

– Задумался? – Ирэн посмотрела на него, глаза её сузились, будто искали в нём трещину.

– Всё в порядке, – ответил он, добавив насмешки, чтобы скрыть беспокойство. – Просто гадаю, долго ли она будет спать.

Она выпрямилась, механическая рука замерла, издав тихий щелчок.

– Она не спит, Касир. Она ждёт. И наша работа – не дать ей повода дождаться.

Он кивнул, но слова оставили осадок, тяжёлый, как ржавчина на стенах. Ждёт. Это звучало слишком осмысленно для аномалии. Касир отвернулся к экрану, заставляя себя вникнуть в цифры – частоты, спектры, контур. Всё было ровно, но дрожь под ногами шепталась, тонкая, как нить, натянувшаяся в тишине.

В отсеке были ещё двое – мужчина с землистым лицом и женщина с пальцами, порхавшими над клавишами. Они не поднимали глаз, не нарушали тишину, и их молчание было холодным, как металл станции. Касир глянул на Ирэн, но она уже погрузилась в работу.

– Они всегда такие? – спросил он, кивнув в их сторону, голос его прозвучал громче, чем он хотел, и эхо отскочило от стен.

Ирэн не обернулась.

– Какие?

– Безмолвные. Будто их выключили.

Она помолчала, и Касир решил, что ответа не будет, но затем она сказала:

– Здесь не говорят зря. Они знают своё дело. Как и ты должен.

Тон её был ровным, но острым, как сталь в её руке. Касир пожал плечами, скрывая раздражение, кольнувшее грудь. Он не любил, когда его обрывали, но Ирэн была права – он должен был смотреть. Только мысли ускользали, цепляясь за Артаду. Её лицо всплыло в памяти – острые скулы, спокойный голос, спрашивавший о звёздах на базе. Тогда он отшутился, но теперь этот вопрос резал глубже.

Он провёл рукой по волосам, прогоняя её образ. Ирэн предупреждала о резонансе, о том, как чувства могут разбудить Бездну. Но он не мог не думать о ней, не мог не гадать, видит ли она тот же океан в своих снах. День тянулся, и к вечеру станция ожила – дрожь под ногами стала яснее, пробегая по полу, как слабые волны. Касир заметил это, глянув на экран, но цифры молчали.

– Ирэн, – позвал он, голос нейтральный, хоть внутри шевельнулась тревога. – Ты это слышишь?

Она подняла голову, и их взгляды встретились. На миг её глаза дрогнули, будто она знала больше, чем хотела сказать.

– Это «Горизонт», – ответила она после паузы. – Старые системы. Не отвлекайся.

Слова её были быстрыми, слишком гладкими, как заученная ложь. Касир отвернулся, глядя на Бездну. Нити света мигнули, будто отозвались на его сомнения, и он понял – станция скрывала тайну. Не только от него, но и от Ирэн. Тишина была маской, за которой жило нечто древнее, чем они могли понять.

Он сжал кулаки под столом, пульс ускорился. «Что ты скрываешь?» – подумал он, глядя на экран, но вопрос был к «Горизонту», к его стенам, к этой тишине, шепчущейся в его голове, как голоса из сна.

Ночь на «Зените» не меняла света – лампы горели тускло, а за панорамным окном Бездна источала своё вечное сияние. Артада сидела в отсеке, одна, окружённая гудением терминалов и слабым дыханием станции. Смена закончилась, но она осталась – сон пугал её, океан в видениях становился ярче, а голоса в нём звенели, как струны. Она предпочитала смотреть на экран, где цифры текли ровно, успокаивая нервы.