Тусклый свет наблюдательного отсека «Зенита» дрожал в глазах Артады, отражаясь от её зрачков, пока она сидела перед терминалом «Ока». Пальцы её лежали на холодной панели, неподвижные, будто замёрзшие от страха выдать себя. За панорамным окном Бездна струилась своим вечным ритмом, нити света извивались в тьме, но Артада смотрела не туда. Экран перед ней мерцал, рождая образ, который она вызывала всё чаще, несмотря на запреты Велана, острые, как сталь.

Касир стоял в отсеке «Горизонта», чуть склонив голову, пальцы его скользили по планшету, оставляя слабые следы на стекле. Сегодня Бездна рисовала его иначе – тонкие линии света струились вокруг, подобно дыму, поднимавшемуся к небу, растворяясь в пустоте. Артада затаила дыхание, тепло разлилось в груди, мягкое, но настойчивое. Она не могла отвести глаз. Это было неправильно, опасно, но каждый раз, когда «Око» оживало под её пальцами, тяга к нему становилась сильнее, как река, пробивающая камень.

Прошла неделя с её прибытия на «Зенит». Дни сливались в бесконечную череду цифр, проверок и тишины, сдавливающей тяжелее металла. Велан следил за ней, взгляд его был острым, как луч, но даже его контроль не останавливал её. «Око» стало её тайным прибежищем – окном в мир, где Касир был не просто именем на инструктаже, а живым, близким, несмотря на пустоту, разделившую их станции.

Экран дрогнул, и образ Касира мигнул – теперь он смотрел прямо вперёд, глаза его, тёмные и внимательные, будто искали её за тысячи километров. Артада подалась ближе, дыхание сбилось, сердце стучало в рёбрах. Она знала – это иллюзия, игра Бездны с её разумом, но в этот миг ей хотелось верить, что он чувствует её так же ясно, как она его.

– Артада, – голос Велана резанул тишину, холодный и твёрдый, как удар металла о металл. Она вздрогнула, рука метнулась к панели, экран погас, оставив слабый отблеск в воздухе. Велан стоял в дверях, его фигура чернела на фоне коридора, словно тень, поглотившая свет.

– Что ты делаешь? – спросил он, и в голосе не было тепла – только подозрение, острое, как лезвие.

Она сглотнула, выпрямляясь в кресле.

– Смотрю контур, – ответила она, голос ровный, хоть внутри всё сжалось. – Проверяю, нет ли сбоев.

Велан шагнул вперёд, тень его легла на терминал, глуша мягкий свет ламп. Он не смотрел на экран – взгляд его буравил её лицо, её руки, поспешно спрятаные под стол.

– Сбоев нет, – сказал он медленно, будто пробуя её слова на вкус. – Я проверял недавно. Зачем ты здесь?

Жар поднялся к щекам, но Артада встретила его глаза, заставляя себя не дрогнуть.

– Не спится, – выдохнула она, решив, что полуправда укроет её лучше лжи. – Думаю о работе.

Его брови чуть приподнялись, и на миг показалось, что он поверил. Но затем он наклонился ближе, и слабый запах табака, пропитавший его форму, коснулся её ноздрей.

– О работе, – повторил он тихо, почти шёпотом. – Или о чём-то другом? «Око» не для твоих раздумий, Артада. Ты знаешь это.

Она сжала губы, протест вспыхнул внутри, горячий и острый. Ей хотелось бросить ему, что правила не объясняют снов, не гасят дрожь стен, не заглушают Касира в её голове. Но взгляд Велана был цепким, будто он мог вырвать правду из её мыслей, и она промолчала.

– Я поняла, – выдавила она, опуская глаза.

Он выпрямился, но не ушёл. Пальцы его постучали по краю терминала – резкий, короткий звук, как сигнал тревоги.

– Не играй с ней, – сказал он, и в голосе мелькнула тень – не гнев, а страх, холодный и глубокий. – Ты не знаешь её силы.

Шаги его затихли в коридоре, и Артада осталась одна. Рука медленно легла на панель, но «Око» осталось тёмным. Не сейчас. Велан был прав – она не знала пределов Бездны. Но она чувствовала, как её дыхание смешивается с мыслями о Касире, и каждый взгляд через «Око» разжигал в ней искру, растущей вопреки запретам. Она подняла глаза к окну. Нити света дрогнули, будто под ветром, которого здесь не было, и тепло в груди смешалось со страхом, острым, как игла.