– Разве ж тогда можно называть их добрыми, если они бездействуют?

Санитар зря умничал. Петра Игоревича ему было не переубедить.

– Зло должно быть наказано. Всегда. В любом случае. И неважно, сколько прошло лет. Это моё мнение!

– Бог ему судья. Тому следователю. Ну, а парнишка тот… Ему нужна была поддержка, которую ему никто не оказал, включая родителей. Скорее всего, у него изначально были какие-то психологические проблемы, иначе он бы не решился на самоубийство. Но на них никто не обращал внимания. И если б не случай с дедом, возникла бы другая пограничная ситуация, с которой парень не справился бы. Ему требовалась помощь психолога, но на его проблемы просто никто не обращал внимания.

– Да, печальная история. Как из-за безразличия может разрушиться жизнь целой семьи… – с сожалением сказала я.

– К сожалению, это было во все времена. И будет. Людям так тяжело понимать друг друга. Даже внутри семьи.

У Петра Игоревича у самого был печальный опыт. Он говорил с большим сожалением.

– Кстати, Мара… – вдруг вспомнил он. – Ты отнесла медицинские маски соседям?

– Конечно, – отозвалась я. Мне хотелось ещё кое-что спросить, но я всё никак не решалась. До здания стационара оставалось уже совсем ничего. Пётр Игоревич не успел бы рассказать новую печальную историю, если б вообще захотел её рассказывать. Да и неловко было как-то расспрашивать, но любопытство и жажда познания в итоге взяли верх.

– Пётр Игоревич… А расскажите, что случилось с тем мужчиной… соседом Екатерины Антоновны. Как он попал в лепрозорий?

Врач, казалось, даже удивился моему вопросу.

– Тебе это в самом деле интересно?

– Угу. Очень.

– Лучше этого не знать, – коротко ответил он. – Впрочем… тут любую историю лучше не знать.

Я думала, он ничего не расскажет, к тому же, мы уже почти пришли, но Петру Игоревичу, по-видимому, были нужны собеседники, хотелось общения. Он предложил нам вместе выпить чаю у него в кабинете.

– Он здесь не из-за Болезни, – вдруг сказал Пётр Игоревич, делая горячий глоток.

Я сразу же встрепенулась.

– Как? Он – симулянт? Но… Его лицо… Я видела…

Конечно, я не могла подобрать подходящих слов и находилась в растерянности. Да и не нужны они были. Слишком это было тяжело. Да и неважно, в принципе. Наверное, лишь в лепрозории люди учились ценить душу, а не внешность.

– С ним… С ним произошёл несчастный случай.

Врач опустил взгляд в чашку. Ему не хотелось ничего рассказывать. Но вместе с тем хотелось выговориться, будто это была его личная история.

Я слушала её с замиранием сердца, как и историю Екатерины Антоновны.

Когда её соседу было семнадцать лет, с ним случилось большое несчастье. В то время он жил в деревне, и был абсолютно здоровым молодым человеком. Как-то раз вместе с деревенскими ребятами поехал отдохнуть на речку. Ничто не предвещало беды, но к вечеру разразилась гроза, и компания поспешила домой. По дороге машина застряла на размокшей грунтовке. Павел вместе с остальными выскочил наружу, чтобы толкнуть увязший автомобиль, но колёса будто вросли в землю. У друзей ничего не получалось сделать, а тут ещё стихия разбушевалась не на шутку. Дождь хлестал, как сумасшедший. Ветер нещадно гнул деревья, на землю падали выломанные ветки. Вскоре начался град.

Парни решили переждать грозу в машине, но Павлом в тот момент будто овладел какой-то злой дух, решивший свести его в могилу. Он жаждал во что бы то ни стало сдвинуть машину с места. Им овладел дикий азарт.

Вскоре раздался самый мощный раскат грома. Что-то сверкнуло, и столб линии электропередач тяжело повалился на землю всего в паре метров от автомобиля. Одновременно Павел поскользнулся на дождевой жиже и упал лицом прямо на оголённый провод, находившийся под напряжением.