– Вы одна живёте? Кто же за вами присмотрит? – поинтересовался Пётр Игоревич.

– Соседи. Они у меня добрые, хорошие люди.

Врач сощурился, припоминая, кто жил в соседнем доме. Кажется, Павел Иванович с женой.

Выйдя тогда из дома на крыльцо, я заметила какое-то шевеление в соседнем дворе. Я уже открыла рот, чтоб поздороваться, но замерла в нерешительности. Мы хорошо друг друга видели через низенький забор, но прихрамывающий мужчина специально не поворачивался ко мне лицом. Так я догадалась, что его, наверное, просто не было. А так обычно бывшие пациенты всегда были приветливы.

Я тяжело вздохнула и мысленно пожелала ему здоровья.

Тут на крыльцо вышел Арсений №1 и с присущей ему беспардонностью и грубостью громко окликнул мужчину:

– Эй, сосед! Слышишь? У Екатерины ветрянка, так что поосторожнее там… Не хватало ещё, чтоб весь посёлок слёг!

Я вздрогнула от такого фамильярного обращения и неприязненно посмотрела на санитара. Как-то раз Арсений №1 цинично сказал мне, что «прокажённые» – не фарфоровые вазы, и нечего с ними «сюсюкаться». Конечно, он не был в восторге от своей работы. Только с Балдуином Арсению было по-настоящему интересно, и он любил проводить время с ним, нисколько не замечая его болезни. С ним Арсений №1 себя вёл почтительно, словно не санитар, а личный раб, и старался всегда угодить. Разумеется, ни одного грубого слова никогда не сорвалось с его уст в адрес моего парня. Балдуин смог как-то сразу «прогнуть» своего санитара под себя, с Арсением №2 этого пока не вышло в силу его более сильного и независимого характера, поэтому они держали дистанцию друг с другом.

– Эй, кому говорю! Мужик! Ты глухой, что ли? – требовательно позвал санитар, видя, что на его слова не последовало никакой реакции.

– Да Арсений! Хватит! Не видишь, что человек… – возмутилась я, но тут же спохватилась.

– Что «человек»? Что «человек»? – нервно зацепился он.

– Не расположен к общению…

– Ага! Они тут все слягут, не дай Бог, а нам с Арсением потом разрывайся?

– Как будто вы так устали! Надорвались бедные, одного пациента обслуживать!

– Да! Уработались, знаешь!

Нашу перепалку прервал Пётр Игоревич, вышедший на крыльцо. При нём Арсений №2 не позволял себе вольностей.

– Арсений, будь добр, отнеси медицинские маски соседям на всякий случай, – сказал врач и протянул ему пакет.

Он не заметил того, как санитар поморщился, а может, просто сделал вид.

– Я отнесу, – сказала я.

Пётр Игоревич благодушно улыбнулся.

На обратном пути врач поведал тяжёлую историю Екатерины Антоновны, женщины, дом которой мы покинули. Когда-то у неё была, в общем-то, самая обычная семья: муж, двое сыновей. Старший окончил университет и собирался жениться. Вскоре он съехал от родителей. Они с невестой сняли квартиру. Младший готовился к поступлению. В то роковое лето родители решили перевести из деревни старого отца главы семейства.

Дед был ещё весьма крепок физически, а вот душевное здоровье его подводило. Он впал в глубокий маразм, и даже в редкие моменты просветления с ним с трудом удавалось нормально поговорить. Родители целыми днями пропадали на работе. Младший сын вынужден был подолгу оставаться с выжившим из ума стариком наедине. Он старался не обращать внимания на его причуды, стоически терпел несправедливые обвинения, а бывало, и оскорбления в свой адрес, даже не повышал голоса. В основном, закрывался в своей комнате и целыми днями готовился к поступлению в институт. Но то, что произошло далее, разом перечеркнуло его будущее.

Больному деду, видимо, что-то привиделось, и он начал обвинять своего младшего внука (а на тот момент дед уже не понимал, что молодой человек, живущий с ним в одной квартире, его внук), что тот его, якобы, бьёт, когда они остаются наедине. Что самое страшное – родители поверили в это! Младший сын был трудным подростком. Своенравным. Порою эгоистичным. Он неоднократно скандалил с родителями, если ему что-то не нравилось, но! Моральный компас в нём всё-таки не был сломан. Он ни при каких обстоятельствах не поднял бы руку на родного деда, да и вообще – на пожилого человека!