Днём очнулась от ненавязчивого голода. Но поездка не планировала прерываться ни на туалет, ни на тем более обед. Так что мне только и оставалось, что открыть тонкую книжку про монстров да упасть в изучение всевозможных тварей, чьи морды, надеюсь, мне никогда не встретятся. Вспомнив про скудный сухпаёк, которым меня снарядили братцы в дорогу, погрызла пару сухарей, и голодный желудок перестал издавать неприятные звуки.

Следующий привал случился лишь под вечер.

Скрываясь от посторонних глаз, я первым делом добралась до густой чащи, чтобы разобраться с зовом природы, а после долго умывалась в местном пруду, предварительно отойдя подальше от лагеря. Тёплая, с кое-где виднеющейся тиной тёмная гладь отражала последние всполохи заката и меня на их фоне. Тело чесалось, и ужасно хотелось поплавать. Но был шанс заразиться паразитами или стать кормом для рыб. О мерзких пиявках и думать не хотелось, так что позволила себе лишь немного промокнуть, не более. Постепенно появляющийся запах немытого тела мне совсем не нравился. Впрочем, ноющая от тряски спина и филейная часть меня тоже не устраивали, но ничего, терпела.

Выйдя на окраину лагеря, который пока только разбивали, постаралась замереть в тени деревьев, всё равно делать было откровенно нечего. Да, может, я и рада была бы потаскать мебель или помочь с едой, но не с тем отношением, которое мне так везло получать от окружения.

Вновь накатило уныние и тревожность. Рука сама потянулась к рабской метке, но содрать хотелось не только её, но и свою красивую мордашку. С раздражением вздохнув, побродила немного по ближайшему лесу, разминая тело и то и дело спотыкаясь о коряги. А после вернулась в лагерь. Успела прямо к ужину. Но к костру меня не подпустили. Я подошла получить ужин к тому моменту, когда большинство уже расселось и путь к повару оказался свободен. Провальное время: в толпе уже не затеряться. Мужики оскалились, желая пояснить мне за всё, но я отступила, не давая им и пальцем меня тронуть. Кто-то встал с места, подтверждая, что к еде ещё приступили не все и тем более не наелись от пуза. Очередной шаг назад.

«Бам!» – удар: в голову прилетело тяжёлым, и я подкосилась, падая на траву. Звон в ушах сопровождался пульсирующей болью. Смех и свист слышался там, в далёком мире, скрытым за пеленой мутных красок. Чужие ноги приближались, но тело отреагировало быстрее разума. Я подскочила, не замечая, как плывёт и шатается перед глазами реальность, и побежала в черноту леса.

Очнулась глубоко в лесу, когда лёгкие горели от бега. Сползла на подушку мха и распласталась на нём, стараясь восстановить дыхание.

– Камень. Почему, блять, всем так нравится кидаться камнями?! – зло выругавшись, ощупала рану на голове и тяжело вздохнула.

Как возвращаться обратно – не имела ни малейшего понятия. Ноги, отбитые о коряги, ныли, впрочем, я хотя бы не упала и не свернула шею.

Отдохнув ещё около получаса, поднялась и побрела, как мне казалось, обратно.

Спустя не меньше вечности набрела на лагерь. Ужин уже закончился, да и если бы всё ещё раздавали кашу, мне бы всё равно не досталось. Вернувшись к водоёму, смыла кровь и, сняв обувь, подержала ноги в воде, а после нашла новую полянку, покрытую мхом. Упала в него, вдыхая запахи леса, и отключилась, так и не дойдя до своей повозки.

Проснувшись утром, первое, о чём подумала: «Вдруг уехали без меня?» И эта вероятность так обрадовала, не имело значения даже то, что я могла остаться посреди леса без шанса выбраться хотя бы в самую захудалую деревню. Но нет, не уехали. Лагерь только просыпался, даже палатки ещё не собирали; народ вяло вылезал наружу и массово шёл умываться; кто-то вовсю плескался в пруду, другие угрюмо расселись у костра; повар зевал, помешивая варево в котле. Хотелось есть и пить, и тело, мягко говоря, молило о смерти. Вспомнилось то, что я всегда могу растрепать местным жителям про ангельское агентство и закончить тем самым свою жизнь, но решила, что помирать пока рано.