Сегодня ни рек, ни озёр не было. Просто дремучий лес со всех сторон. Палатки размещались между деревьями, лошади ночевали тут же, насекомых тоже хватало, но они чаще летели на сияющие сферы, подвешенные Люциусом, чем на народ.

Запахло тушёными овощами. Я с завистью посмотрела на образующуюся очередь к котелку и решила отпустить ситуацию. Адаптация привела меня к смирению.

Ночь прошла тяжело. Вновь снились кошмары, и я даже проснулась от собственного тихого вскрика. Повезло, что на шум никто не пришёл – я смогла избежать взбучки за нарушение чужого сна.

В самый ранний утренний час, не выдержав, ушла в глубину леса и размялась. Сильно потеть не хотелось: от тела и так уже воняло, но мышцам требовалась нагрузка. Лёгкая пробежка, отжимания и озорное карабканье на дерево взбодрили. Особенно приятно было, когда я смогла с необычайной лёгкостью вскарабкаться под самую верхушку раскидистого дуба (если это вообще дуб) и посмотреть на зелёные вершины деревьев, которые с этого ракурса казались неровным ковром под ногами. Ветер трепал чёрные волосы, пахло зеленью и приближающимся летом. Была только я и вечное, бесконечное небо. В него, казалось, можно было упасть. И мне так хотелось утонуть в этой чистой синеве.

Когда слезала, заметила Люциуса, точнее его серебряную броню, поэтому решила всё-таки добраться до него, пока мужчину не атаковали другие дела. Желание возникло будто вспышка, я даже сама не заметила, насколько сильно обрадовалась увидеть именно его. Лицо озарила несмелая улыбка. Я всё ещё должна была отдать предполагаемому хоть и не другу, но приятелю письмо. Из головы даже вылетело, что ни при каких обстоятельствах святой меня даже в знакомые не записал бы. Но я уже мчалась навстречу сиянию и, затормозив подле удивлённого мужчины, возбуждённо выдала:

– Господин Люциус, доброе утро, я бы хотел ещё раз поблагодарить вас и вновь попросить об одной услуге, – глотая воздух, выпалила я.

Сердце колотилось после спринта через пересечённую местность, а взгляд сконцентрировался на Море. Сверкнуло солнце, отражаясь от массивного шлема.

– Отказываюсь, – моментально ответил Мор.

Всё внутри сжалось, но я не могла сдаться так просто. Решив, что тот всего-навсего не понял, сказала:

– Пожалуйста, выслушайте. В прошлый раз у меня не было возможности передать вам его… но не могли бы вы прочитать письмо?

Я сделала лицо как можно более жалостливым, позабыв, что не девушка. Ольгерту такой образ совсем не шёл.

– Его написали твои братья?

В голосе Люциуса послышался холод, но я не могла сказать наверняка, раздражение у него вызвало моё лицо или же слова.

– Всё так, отправитель – Михаэль Мир, – сказала я и растерянно кивнула.

Уверенность в себе пропадала, будто под ногами у меня начала расползаться земля.

– Не буду, – разворачиваясь от меня, бросил мужчина.

Я опешила.

– Но почему?

Голос был слишком громким для столь раннего утра. Да и вопрос казался мне неуместным. Нужно было замолчать и дождаться другого, более подходящего момента. Можно было…

– Ещё на балу я ясно дал понять, что не хочу иметь с тобой и твоей семьёй общих дел. Ради исключения я влез в историю с лошадьми, ведь это касалось темпа нашего похода, но сейчас в подобном совсем нет смысла, – уходя всё дальше, ответил Люциус.

Тело вздрогнуло, вот сейчас стоило попятиться и уйти, но… догнав, я обогнула героя и, преграждая путь, раскинула руки. И со всей серьёзностью, глядя в расщелину для глаз, ответила:

– Я вас понял. Простите, что потревожил. Но письмо я всё же оставлю вам. Если не хотите читать – просто сожгите его в костре.