Зло обязано быть великолепным Елена Омут
© Елена Омут, 2025
© ООО «Империя Илин», 2025
Глава 1
Первым, что я увидела, – был каменный пол. Неестественно холодный и слишком гладкий, будто политый эпоксидной смолой. Оторвав замёрзшую щеку от пола, я рассмотрела грубые стены из того же камня и маленькое выбитое под потолком окошко. Острые лучи света на миг ослепили меня, заставив проморгаться.
Во рту стоял металлический привкус. Мерзкое, но очень знакомое чувство. Открыв рот и вытянув язык, я провела по нему ладонью.
«Что?»
По фалангам совершенно незнакомых мне пальцев растекалась алая кровь.
«Какой реалистичный сон», – нынешнему положению дел было лишь одно адекватное объяснение.
В этом сне у меня были мужские руки, а я сидела в тюремной камере. Дул гулкий ветер, отчего где-то вдали раздавался жуткий вой. Я обернулась, чтобы рассмотреть толстые решётки, отгораживающие маленькое помещение. За ними шёл узкий коридор и каменные стены…
«Реалистичный, но скучный сон».
Пошатываясь, я встала на ноги. Тело слегка повело: общая слабость была совсем не нормальной. Слишком реальной для сна. Опустилась обратно, рядом с не самой ароматной дырой в деревянном полу. Сплюнула туда накопившуюся во рту кровь. Грубым движением тыльной стороной ладони стёрла остатки жидкости с губ и, облокотившись о холодную стену, застыла.
С каждой секундой мысль, что я просто сплю, казалась мне всё более идиотской. Это определённо был не сон.
«Но как я тут оказалась? Что, чёрт возьми, происходит?!»
Зажмурилась, потёрла виски, напряжённо вспоминая всё последнее, что происходило до этого «невероятного» пробуждения. Ничего не всплывало в голове. Вздох, похожий на стон, вырвался сам собой. Я определённо могла вспомнить свою жизнь, но последние её дни словно вырваны из памяти.
Самое крайнее и чёткое воспоминание – я падаю на кровать после учёбы и тяжёлой смены на работе; от койки всё ещё пахнет разлитым на неё день назад коньяком. За стеной слышны перепалки соседей по квартире. Переворачиваюсь на бок, чтобы не утыкаться носом в вонючий матрас, смотрю сквозь мутное окно на вереницу многоэтажек, закрывающих звёздное небо. Рёбра ноют после крайней встречи с дядей, так что мне приходится изменить своё положение. Перед сном думаю о том, как хорошо было бы покушать мяса в этом месяце.
Кажется, всё началось с алкоголизма родителей, их развода, лишения родительских прав и моего переезда к «любящему» дяде. Он, к слову, одним алкоголем не ограничивался. И его особо остро бесила моя безэмоциональность, поэтому дядя выбивал из меня нужные ему эмоции. Буквально.
В новой школе меня быстро сделали изгоем. Тогда я радовалась бесплатной еде и дополнительным урокам: находиться дома с дядей было невыносимо. Избегать конфликтов и издёвок оказалось сложно, но учителя иногда заступались за меня. Я хорошо училась, ведь мне было не на что отвлечься. А когда стала постарше и поняла, что выросла из своей одежды, начала подрабатывать. Сначала дядя, стоило ему понять, что я работаю, разозлился, а после стал брать мои деньги. Когда очередной работодатель меня обманул и выгнал, не выплатив зарплату, дядя избил меня до полусмерти. Это воспоминание не очень хорошо сохранилось. Просто помню, как проснулась с гипсом на руках и ногах в обшарпанной больнице. Зато я вдоволь насладилась небольшим отпуском на койке. Вкусная еда, тишина, покой и вид из окна на небольшой парк казались мне чудесными подарками судьбы.
Я как-то доучилась, поступила на бюджет в университет, находившийся подальше от дяди, и нашла парня… потом второго… третьего… Люди сменялись едва ли не каждый день, ведь мне от них нужны были лишь ночлег, понимание и, по возможности, любовь (не такая, какую проявлял ко мне дядя). Дядя… стал приезжать, стоило мне засесть где-то. Требовал деньги, выплёскивал злость и обиду за всё то плохое, что я сделала с его жизнью. А потом уезжал неизменно довольный.
В университете я училась сквозь страдания, часто засыпала на парах и выкладывалась только ради стипендии. После занятий бежала на работу, а ночью, придя домой, без сил падала на кровать и выключалась. Моим кавалерам не очень нравилась такая схема поведения. Многие выпивали, ходили в клубы, гуляли на полную и желали видеть рядом с собой такую же девушку. Некоторые хотели полного к себе поклонения и благодарности за кров. Один выплёскивал на меня свою ненависть, обращённую вообще ко всем женщинам. Мусор… Другой и вовсе оказался психом.
Периодически я каталась на могилу к родителям – это бывало тогда, когда становилось совсем худо. Их пример бодрил меня: я понимала, что всё не так плохо, ведь по крайней мере я была жива.
Последние два месяца я ощущала себя счастливее, чем когда-либо. Мне удалось снять комнату. Свою. Ужасную комнатку в хрущёвке, пахнущую старостью, плесенью и духами «Красная Москва», но ставшую родной буквально за пару дней. О ней даже дядя не знал. Это было моей маленькой победой. Мне хватало на еду, из церкви соседка иногда приносила новую одежду, а на работе маячило какое-никакое повышение. Кажется, впервые за жизнь даже отношения у меня были нетоксичными: за мной неловко ухаживал один вечно витающий в своих мыслях интроверт с кафедры философии. Хоть у него и были замашки дикого зверька, не умеющего показывать свои чувства, но с ним было интересно говорить, и он ценил моё время, личное пространство и уважал стремление к учёбе.
«Ну теперь у меня есть своя личная камера и своё личное нетоксичное мужское тело… Так чего же я не радуюсь?»
Звук тяжёлых шагов вырвал меня из отчаянных мыслей. Мимо камеры прошёл грузный мужчина в тяжёлых металлических латах, закрывающих всё тело.
«Доспехи, значит? Я явно хрен пойми где: или в Средневековье, или у сумасшедших реконструкторов».
Чтобы опровергнуть вторую теорию, я хотела было выкрикнуть: «Не исторично!» – но закашлялась. Возможно, это уберегло меня от внезапной смерти. Или от агрессивных криков: «Исторично! Каждая деталь выполнена вручную по образцу энного века!»
Мужчина скосил глаза на кашляющую меня и брезгливо хмыкнул. Вскоре шаги стихли. Снова сплюнув кровь в дырку туалета, я скрестила руки на груди и продолжила копаться в своей голове.
«Так, это прошлое. Оно хоть и не полностью, но со мной. А что насчёт настоящего? Будущего?»
В настоящем у меня было всего немного зацепок. Первая – я мужчина. Вторая – я заперта в темнице. Третья – реальность, в которой я нахожусь, отличается от того, к чему я привыкла. Допустим, это искажённое Средневековье.
Ощупав лицо и уши, а после – потянув себя за волосы, определила, что особь, в которую я заселилась каким-то необычайным образом, молода и не ценит стрижку: волосы у этого тела доходили почти до плеч. Из-за того что мужчина давненько не принимал душ, его локоны цвета сажи засаленными сосульками прилипли к черепной коробке. Запах самого тела я, к слову, не ощущала до последнего, видимо, из-за того, что автоматически воспринимала его как свой. Выявила черты лица, а именно: острый прямой нос, большие глаза, тонкие брови, тонкие губы и округлый подбородок. Скулы не торчали, хотя тело было истощено. Видимо, они сами по себе неярко выражены. А ещё у этого тела не росли ни усы, ни борода.
«Он настолько молод?»
Стала ощупывать и рассматривать тело – поджарое. Оно было бы чуть краше среднестатистического, если бы не мягкое внушительное пузико. Вот чего-чего, а его я увидеть не ожидала. Слишком уж всё остальное выглядело спортивно.
Из одежды на мне красовалась полупрозрачная тонкая рубашка из очень приятной ткани и странные боксеры цвета горчичного порошка.
«Кто этот парень?», «Почему его держат за решёткой?» и «Что со мной будет?» – эти и другие не менее важные вопросы маячили в моей головушке. Вдруг раздались новые шаги: в этот раз лёгкая, едва различимая поступь. Почему-то тело рефлекторно напряглось, словно перед ударом. Я во все глаза уставилась на подходящего к камере…
– Что?.. – вырвалось само собой, когда я увидела подтянутого улыбчивого мужчину в белоснежном строгом костюме и с красным галстуком. Его чёрные волосы короткими прядями обрамляли необычайно красивое лицо, а алые глаза завораживали своей глубиной. Но ещё более жутким, чем эти дьявольские глаза, были ниспадающие крылья за спиной незнакомца.
– Приветствую! Я представитель компании «Ангелогия», моё имя вам ничего не скажет, поэтому перейдём сразу к делу… – из ниоткуда появился чёрный чемоданчик, и мужчина начал увлечённо в нём рыться, продолжая говорить. Я же – забыла, как моргать.
– Пока я ищу ваши документы, прошу, порадуйтесь вместе со мной. Вы, Олег, моя последняя душа перед повышением! После нашей чрезвычайно выгодной сделки я возвышусь на ступень выше. Можно сказать, вы сейчас говорите почти с божеством! – мужчина достал какие-то бумаги, с любовью их рассмотрев. На его губах играла тёплая улыбка.
– Простите?.. – я тихо попыталась привлечь внимание этого существа.
– Так, мистер… Олег, прошу, подпишите здесь, и я объясню вам ваши дальнейшие действия… – всё ещё находясь на своей волне, сказал мужчина и протянул мне бумажку с ручкой. Его крылья слегка дёрнулись за спиной, хлопая друг о друга.
– Простите?..
– Ну что такое?! Я, между прочем, тороплюсь! – нахмурился этот… ангел? Дьявол?
