Елизавета задвинула засов. Присела напротив Кириковны.

– А вы говорите – подпевалы. Каждый выживает, как может, но при этом и плечо не гнушается подставить.

***

Поутру Елизавета подняла Надю первой. Та спросонья забормотала под нос что-то невнятное, но, поняв в чём дело, быстро собралась.

Скоро мама с дочерью уже стояли у соседской калитки и слушали заливистый лай, доносившийся из-за забора.

– А-а, пани Лиза! Доброго здоровьица! – приветственно воскликнула хозяйка.

Розовощёкая толстушка с косой, заплетённой в три пряди; в атласной юбке до пят, собранной под грудью, больше напоминала дореволюционную русскую барышню, чем польку.

Елизавете довелось познакомиться с Ханной в первые дни обустройства на новом месте. Та принесла сандалии и ботиночки, из которых выросла её дочка Агнешка, бывшая на год старше Арины.

– Проходите, не бойтесь, – продолжала она, придерживая за цепь белую с рыжими пятнами собаку. —. Лайза у нас звонкая, но ласковая. Они с Наденькой быстро подружатся. Вы ведь в няньки пришли наниматься?

Елизавета кивнула.

– Пойдёмте ж, покажу и расскажу, что делать нужно.

Все трое вошли в просторный дом. Из прихожей показалась дорого обставленная гостиная. Однако хозяйка туда не повела. Свернула в небольшую, но уютную детскую.

Боль железными когтями впилась в сердце Елизаветы. Превозмогая страдания, она смотрела на кроватку, прикрытую сеткой свисающего палантина, под которым беспечно посапывал малыш; на коляску у противоположной стены, на стеклянные бутылочки, доверху наполненные желтоватым молоком.

В то время как пани Мрукова разъясняла Наде её обязанности, Елизавету одолевали мучительные мысли: «Если бы я не голодала, пока вынашивала Танечку, молоко было бы таким же густым и жирным… Сейчас бы моя девочка жила».

– Я, пожалуй, пойду, – проговорила она, чувствуя, что слабеет.

– Пани Лиза, подождите, – попросила хозяйка. – Хочу кое-что с вами обсудить.

– Да-да, я просто на двор выйду, здесь душно.

Лайза не залаяла, только дружелюбно завиляла пушистым хвостом. Елизавета погладила её за ушами, потрепала холку. Потом опустилась на крыльцо, уронила лицо в ладони, посидела с минуту. Отгоняя сковывающие мысли. Подняла голову, осмотрелась. Отрешённо потекли мысли: «Какое большое хозяйство. Огромный участок. Куры и утки разгуливают в просторном загоне. Да и сам дом знатный, как у Фальковских, только, достаточно ухоженный… Что до меня, надо снова на заработки отправляться, вчерашних продуктов на долго не хватит…»

– Пани Лиза! – окликнула из-за спины хозяйка. – Слышу, вы о пропитании печётесь. А я как раз собиралась об этом поговорить.

Елизавета поспешно встала с крыльца, одёрнула юбку.

– Храни вас Бог, пани Ханна, что взяли Наденьку.

– Не стоит. Мне нянька нужна. А у вас такая работящая и скромная девчушка. Считайте, мы друг другу помогли. Я-то собиралась и вам работу дать.

От волнения Елизавета покрылась мурашками.

– На огороде дел невпроворот, – продолжала пани Мрукова. – За птицей опять же уход требуется. Когда по дому помочь. Давайте так: сегодня хозяйство покажу, а завтра приступите.

Елизавета готова была броситься благодетельнице на шею, обнять, расцеловать, но сдержалась. Только молитвенно сложила на груди трепещущие пальцы и согласно закивала.

Пани Мрукова повела её по участку, показывая курятники, кормушки, садовый инструмент.

– А это что? – полюбопытствовала Елизавета, указав на аккуратно сколоченный домик у забора.

– Вы про стодоле? Там сено храним. Раньше была корова, пришлось забить. Но траву всё равно косим, сушим. Курам и уткам подстилка нужна. Да и в гнёзда подкладываем, где яйца несут.