Маня обладала несгибаемой силой воли. Говорили, что у нее есть и невероятное умение отрезвлять пьяных. К ней водили проданных коров, когда новым хозяевам требовалась, чтобы купленная ими скотина возвращалась в новый дом, а не по привычке в старый. Маня не боялась и скотины, она смело подходила к корове и нашептывала несколько слов.

На следующий вечер, после выпаса, поговорка «как бабка отшептала» являлась в действии. Каждая корова шла туда, куда ей приказала накануне Маня.

Да, у Мани были дочь и двое сыновей. Имя дочери здесь другое, да и в жизни она другая, как я бы сказала – не с такой тонкой душевной организацией. Ничего пронзительного, чувственного я в ней не прослеживала.

Да и Вова был другим, не таким, как показала мама. Он был сильным, нахрапистым и малоуправляемым. Мы с ним ровесники и Вову я знала с детства. Он первый, кто проявил ко мне симпатию, и первый, кто назвал меня так просто и по-деревенски – Анютка. О, как я летала от счастья.

Вова женился рано, почти в семнадцать, его избранница уже была на сносях. В деревнях рано рожают и рано умирают. Я хорошо помню ту свадьбу, которую играли по сельской традиции зимой, когда можно резать поросенка. Молодожены приехали к Мане, а ее дом стоял напротив нашего. Громко играла гармонь, голосили во все лады дружки жениха. Я с завистью смотрела на это действо и думала о том, какие счастливые они и какая несчастная я. Ведь мне тоже семнадцать, а замуж так никто и не позвал, даже Вова. Сейчас смешно читать, а тогда я страдала очень сильно. Страдала и от того, что рядом с ним была красивая и дерзкая молодая деваха, с глазами пронзительной синевы. Черты лица, улыбка и задорный смех не оставляли шанса никакой другой в его жизни, как и в жизни другого, кому бы выпала удача быть с ней. Потрясающий женский магнетизм и смелость чувствовались на расстоянии. Одно слово – Кармен, только сельского разлива.

Долго их брак не продлился, развод последовал почти сразу после рождения сына. Вова любил приложиться к бутылке, а потом привычно гонял свою жену за то, что хвостом вертит направо и налево. Но она ему не подчинилась, забрала ребенка, сложила вещи в цветастый пакет и быстренько переехала к матери в райцентр.

Он пытался ее вернуть, но не успел. Возле Кармен уже появился поклонник посильнее Вовы. Пересчитав бывшему мужу ребра и выбив несколько зубов, он на правах нового хозяина забрал ее в свою жизнь.

Вова пригодился в другой семье, где заправляла сильная, мощная молодуха, с копной рыжих волос и множеством веснушек на лице, она была по тяговой силе намного мощнее, чем Вова, и он оказался в ее крепком кулаке без маникюра.

Первым не стало Вовы. Нелепо и непонятно. Хотя… Жена его подалась в гости на несколько дней, а он остался на хозяйстве. Пил, слонялся по дому. После позвонил ей, затребовал домой. Она, видимо, задвинула на его место, куда сама ранее и усадила. Он пошел в сарай и повесился. Сразу, без сомнений размышлений.

На следующий год, жарким летом то же самое повторил и его дядька, голубоглазый весельчак Валера. Повесился в доме своей сожительницы, испугавшись глупого навета.

Вот тогда я впервые услышала, как Маня говорит. Она зашла в наш дом и произнесла: «Пожалуйте к нам, горе у нас, поминки справляем».

Ворота ее дома были открыты, на улице стояли свежесколоченные столы, накрытые клеенками. Лавки устланы пестрыми половиками. Одним словом – поминки. Маня сидела во главе стола. Заходили соседи, родственники, протискивались между столами и лавками, рассаживались. Лавки стояли на неровной земле, и норовили опрокинуть поминающих. Но деревенские жители ловкие, держали баланс и не переставали есть кутью, блины и гуляш с желтым пюре. Мужики, выпив, смолили возле бани.