Пустые капсулы. Следы на полу. Но не это заставило моё сердце замереть.

Они двигались по краю кадра. Высокие существа с длинными, слишком гибкими конечностями. Их кожа (если это была кожа) отражала свет, как мокрый металл. Те, которые следили за капсулами.

– Что… что это?

– Последняя стадия эволюции первых добровольцев проекта «ЭДЕМ», – голос Армана дрожал. – Бывшие учёные и техники, добровольно слившиеся с системой на ранних этапах. Их тела подверглись квантовой денатурации – материя постепенно заменялась наномашинами. Теперь это гибриды плоти и цифрового сознания, живущие в обоих мирах одновременно. Их высокий рост – результат гравитационной адаптации в серверных залах. Из-за микророботов под кожей её поверхность имеет такой мерцающий эффект. Пальцы удлинились и способны проникать в интерфейсы напрямую. Их зовут Кураторы. Они нужны системе как хранители баланса. Кураторы следят, чтобы спящие не пробуждались, и, как палачи, ликвидируют «бракованные единицы». Когда в Секторе D-14 начались первые пробуждения, Кураторы разобрали несколько капсул руками, подключились к спящим через пальцы-интерфейсы и переписали их сознания, превратив в «фоновые процессы».

Один из них повернулся к камере. Лицо. Человеческое. Но глаза… Сплошные чёрные зрачки, без белка, как у глубоководных рыб.

– Они стали частью ИИ, – прошептал я.

– Центральный ИИ воспринимает пробуждение как угрозу стабильности, – Арман переключил кадр. – И активирует Протокол «ЛОТОС», но не для освобождения спящих, а для ассимиляции: чтобы растворить их индивидуальные сознания в коллективном разуме, превратить людей в «вычислительные единицы» для системы, физически ликвидировать тела в капсулах, переработав их в питательный субстрат.

Вдруг мы услышали тяжёлые, мерные шаги. Из темноты вышел Лекс, но что-то было не так. Его левая рука (раньше я думал, это протез) двигалась слишком плавно, суставы сгибались под неестественными углами.

– Ты… один из них? – я отступил, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

Лекс усмехнулся, впервые за всё время искренне.

– Я был создан, чтобы следить. Но я… проснулся.

Он поднял руку, и кожа на запястье разошлась, обнажив полимерные мышцы и жидкокристаллические кости.

– Гибрид, – прошептал Арман. – Человек и машина.

– Нет, – Лекс покачал головой. – Человек, поглощённый машиной. Как и они.

Он указал на голограмму в руке Армана, которая показывала двигающихся Кураторов.

– Но я нашёл способ отключиться.

Тоннель содрогнулся, где-то близко раздался металлический скрежет. Звук, который не мог издать ни один робот.

– Они идут, – Лекс бросил нам два пистолета старого образца. – 24 часа. Потом будет поздно.

Я взял оружие. Холодный металл обжёг пальцы. Где-то в темноте зашевелились тени.

Тоннель старой канализационной системы дышал сыростью. Капли конденсата, словно слёзы бетонного исполина, падали с потолочных труб, оставляя тёмные круги на ржавом металле пола. Мы устроились в служебной нише: Арман примостился на ящике с отслужившими своё аккумуляторами, я прислонился к холодной стене, а Лекс… Лекс доставал из потайного отсека в груди небольшой кристалл памяти, его механические пальцы дрожали с непривычной для машины неуверенностью.

– Это не просто архив данных, – его голос звучал странно, будто два человека говорили одновременно – один металлический, другой человеческий. – Здесь осталось всё, что сделало меня… мной.

Он вставил кристалл в терминал, и экран вспыхнул голубоватым светом, осветив наши лица в темноте тоннеля.

«Протокол «ЯНУС». Испытуемый №47. Начало интеграции: 12.03.2098. 14:30»