Завтра, которое не наступит Ксю Птица

Я проснулся от мягкого прикосновения золотистых лучей искусственного солнца, которое каждое утро ровно в 6:30 появлялось на потолочном экране моей спальни. «Доброе утро, Дариус. Сегодня 14 сентября 2175 года. Температура +23°C, качество воздуха 98%, ветер северо-западный 2 м/с. Ваш завтрак будет готов через 7 минут 12 секунд», – пропела стена голосом, который я выбрал ещё в детстве – тёплым женским тембром с лёгкой хрипотцой.

Потянувшись, я подошёл к панорамному окну, и стекло автоматически стало прозрачным, открывая вид на город. Мой дом-башня «Аврора» возвышался на 843 метра над зеркальным мегаполисом. Внизу, под безоблачным голубым куполом атмосферного фильтра, сверкали хрустальные небоскрёбы, их фасады переливались всеми оттенками голубого и серебристого. Между ними бесшумно скользили транспортные капсулы, оставляя за собой едва заметные голубоватые шлейфы ионизированного воздуха. В парках внизу фонтаны танцевали под музыку, передававшуюся прямо в нейроимпланты жителей.

«Дариус, вы пропустили утреннюю медитацию. Ваши показатели стресса повышены на 8% по сравнению со вчерашним днём», – напомнил дом. Я махнул рукой, жестом, который отец называл «аристократической блажью», и голос умолк. Сегодня мне почему-то не хотелось стандартного утра с медитацией, виртуальным фитнесом и сбалансированным завтраком.

На кухне дрон-повар модели «Gourmet-9» уже выкладывал на биоразлагаемую тарелку идеальный завтрак: биойогурт с генномодифицированными ягодами (ровно 37 грамм), тост из синтезированного зерна с золотистой корочкой и стакан апельсинового сока, обогащённого нейростимуляторами третьего поколения. Всё как всегда. Слишком как всегда.

Я взял со стола голограмму со вчерашним фото с Арманом на смотровой площадке 700-го уровня. Мы стояли у самого края прозрачного поля, за спиной виднелся весь город как на ладони. Арман улыбался своей обычной беспечной улыбкой, но сейчас, приглядевшись, я заметил в его глазах странную тень. Или это просто игра света на голографическом изображении?

Впервые за долгое время я почувствовал лёгкое покалывание в кончиках пальцев: то ли любопытство, то ли тревога. Или может быть, это был тот самый «стресс +8%», о котором предупреждал дом?

Я подошёл к окну и прижал ладонь к холодному умному стеклу, которое тут же показало температуру моей кожи и пульс. Где-то там, внизу, за зеркальными фасадами нашего идеального мира, должно быть, скрывались ответы. Я этого ещё не знал, но сегодня все изменится. Навсегда.

– Готов? – спросил отец, остановившись возле прозрачной двери нашего семейного вертолёта «Aether-Elite», зависшего над бесконечными зелёными полями роботизированных ферм. Внизу полевые машины размером с насекомое методично двигались взад-вперед, аккуратно орошая идеально ровные ряды генномодифицированных растений. Мы с отцом надели белоснежные, невесомые, самоочищающиеся, с микроклимат-контролем костюмы последней коллекции «Elysium».

На отце костюм сидел безупречно. Его высокий рост, широкие плечи и атлетическое телосложение подчеркивали принадлежность к высшему классу. Каждые три месяца он проходил процедуру клеточного омоложения в частной клинике «Эдем», и в свои 65 выглядел на застывшие 30. Его волосы цвета воронова крыла были идеально уложены нанороботами-стилистами, гладко выбритые щёки и подбородок подчеркивали аристократический профиль. Лицо выражало спокойствие и уверенность – результат ежедневных медитаций и нейротренингов. Кожа носила здоровый оттенок золотистого загара – подарок ультрафиолетовых капсул премиум-класса. Глубокие и тёмные глаза, как два чёрных бриллианта, пристально смотрели вперёд.

Я машинально поправил свой галстук-трансформер, который мог превращаться в шарф или пояс по желанию владельца. На пальце отца красовалось кольцо с редким фиолетовым бриллиантом с Марса.

– Безусловно, папа, – ответил я, похлопывая по маленькому нейрочипу, спрятанному во внутреннем кармане. Это был ключ к сегодняшней экскурсии – мероприятию, которое проводилось раз в пятилетие исключительно для отпрысков наиболее влиятельных семейств мира.

Отец едва заметно усмехнулся, легонько покачав головой:

– Уверяю, тебе там понравится!

Только сейчас я заметил, что между нами и зелёными полями есть преграда. Это был громадный прозрачный купол из умного стекла. Вертолет плавно опустился в круглое отверстие, которое автоматически открылось перед нами. Мы оказались посреди огромного ботанического сада, скрытого от внешнего мира.

Под куполом царил микроклимат тропиков – +28°C и 80% влажности. Вокруг раскинулись роскошные сады с редкими растениями, которые я видел только в учебных голограммах: банановые пальмы с гроздьями плодов, кофейные деревья, покрытые белыми цветами, кусты ванили с длинными стручками. Их аромат наполнял воздух густым, почти осязаемым благоуханием. Прямо посередине блестело бирюзовой гладью небольшое озеро, в котором плавали настоящие, не синтетические, с переливающейся чешуёй рыбы.

На берегу стояли столики из красного дерева, уставленные вазами с экзотическими фруктами и хрустальными графинами с прохладительными напитками. Над нами лениво пролетела огромная стрекоза – настоящая, не дрон! – её крылья переливались всеми цветами радуги, отражая искусственный солнечный свет.

Я застыл в изумлении, чувствуя, как по спине бегут мурашки. В этот момент ко мне приблизился мужчина в строгом деловом костюме из ткани, внешне напоминающей шёлк, но с серебристыми нитями наноуглерода.

– Добро пожаловать, молодой господин Дариус, – обратился он приятным баритоном, слегка склонив голову. Его рука при приветствии оказалась удивительно тёплой – не как у большинства людей с биопротезами. – Моё имя Янус, я буду вашим проводником.

Его внимательные глаза странного янтарного цвета изучали мою реакцию, но лицо оставалось невозмутимым, как маска.

– Что это за место? – спросил я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Янус кивком пригласил следовать за собой по аллее, вымощенной настоящим камнем.

– Это заповедник «Эдем-3», один из последних уголков планеты, где сохранилась природа докибернетической эры. Здесь собраны растения и животные, которые существовали на Земле до Великой Чистки 2098 года.

Во время прогулки Янус рассказывал истории, которые звучали как сказки: о людях, которые сами выращивали еду, о художниках, рисовавших красками на настоящем холсте, о музыкантах, игравших на деревянных инструментах.

– Но зачем сохранять это? – не удержался я. – Ведь наши технологии позволяют создавать любые вкусы, любые образы без этих… примитивных методов.

Янус остановился перед лимонным деревом, усыпанным ярко-жёлтыми плодами.

– Попробуйте, – предложил он, и в его глазах мелькнуло что-то странное.

Я сорвал лимон. Его шершавая кожура пахла так одуряюще, что у меня закружилась голова. Когда я надкусил плод, кислый сок обжёг губы, и мир вокруг будто вспыхнул яркими красками. Это был не просто вкус – это было переживание, которое никакой синтезатор не мог воспроизвести.

В этот момент я впервые задумался: а что, если наш идеальный мир – всего лишь красивая клетка?

Тот год выдался для меня особенным, временем выбора, когда каждый шаг ощущался как движение по тонкому льду над пропастью возможностей. Только что завершилось моё официальное образование, растянувшееся на восемнадцать лет, и теперь предстояло решить: чем наполнить ближайшее десятилетие жизни.

Мои первые уроки начались, как и у всех детей элиты, в возрасте пяти лет. Помню, как виртуальные наставники материализовались в моей детской. Это были полупрозрачные фигуры, парящие в воздухе, их голоса звучали одновременно и рядом, и где-то в глубине сознания. Они учили меня через игру: математика превращалась в строительство замков из светящихся чисел, грамматика – в собирание словесных пазлов, плывущих в воздухе.

Но настоящая учёба началась позже, когда в двенадцать лет я получил персональный учебный модуль – небольшой кристалл размером с фалангу пальца, который крепился к виску. Он подстраивался под мой ритм, темперамент, даже настроение. Если я уставал, информация подавалась медленнее, обретая форму спокойных голубых волн. Когда же я был полон энергии, знания обрушивались стремительным золотистым потоком, который я ловил с упоением.

Основные лекции становились событием. Великие умы современности: нобелевские лауреаты, знаменитые философы, гениальные инженеры – появлялись в аудиториях как полноценные голограммы. Помню, как профессор Арктур, создатель квантового интернета, материализовался прямо перед моим столом. Его фигура мерцала перламутровым светом, а когда он говорил о будущем технологий, в воздухе вокруг него возникали трёхмерные модели ещё не созданных устройств. Мы могли задавать вопросы, спорить, и создавалось полное ощущение, что он действительно здесь, хотя его физическое тело находилось за тысячи километров.

Семинары проходили иначе. Большие залы с умными стенами, которые моментально преобразовывались под нужды занятия: сегодня – древнегреческий амфитеатр для дискуссий по философии, завтра – лаборатория с плавающими в воздухе молекулярными моделями. Наши устройства связи – тонкие, как лист бумаги, пластины – позволяли объединяться в группы, даже если половина участников находилась в других частях города. Я до сих пор помню жаркие споры о природе сознания, когда наши голографические аватары жестикулировали перед огромной диаграммой, а идеи буквально витали в воздухе, принимая форму светящихся символов.