– Да не вертись ты, Златка, не вертись! – говорила Иванка дочери, которая в свою очередь, не могла спокойно усидеть на месте и пыталась добежать до зеркала, чтобы посмотреть на себя. И, не дождавшись, вскочила и побежала, толкнув Миру в сторону. Венок остался в руке мамы. – Ну, что мне с ней делать?! – ответила Иванка глядя на Умислава.

Мира обратилась к Златке, в свою очередь оттолкнув её, и сказала издевающимся тоном:

– Не хочет быть красивой, пусть так идет, всё равно потом где-то влезет и перепачкается!

Отец вздохнул, когда-нибудь, а дочери должны будут уважать друг друга, а пока пусть будет так. Бросив недокрученный ус, отец встал, на нем была белая рубашка с красной вышивкой на груди и белые льняные штаны, и подошел к Златке. Та смотрела на папу с улыбкой на устах, и отец в ответ улыбнулся, подхватил ее под мышки и, подняв почти под потолком, произнес:

– Златка, и в кого же ты такая непоседливая, а? Посидишь у меня тихо на коленях, а? Златка?

– Да, папочка, – ответила Златка еще больше улыбаясь, – я только увидеть хотела, как получается, только это, папочка.

– Давай, ты закроешь глаза, а когда я скажу открыть, тогда и посмотришь, как получилось, согласна? А там может и подарок еще тебе кто принесет.

– Ой, правда, папочка?

– Правда, дочка.

И Умислав, сев на скамейку сначала сам, посадил дочь на колени. Сейчас Златка сидела не двигаясь, ждала пока Иванка цепляла ей венок. И даже глаза закрыла, как и говорил папа. А Умислав кивком головы показал Данке в направлении печи. Данка догадался, что имеет в виду папа, подошёл к печи, увидел там сладкую конфету на палочке, которая напоминала медведя, стоявшего на двух задних лапах, а две передние он поднял вверх. Данка удивился откуда у родителей столько денег для такого лакомства, но виду не подал и, как мог тихо, положил сладкого медведя на стол. Он и сам был не против полакомиться медведем, но очень ценной была такая сладость. Делали его из меда, яблок и яичного белка. Даже Мира отвернулась от зеркала и с удивлением посмотрела и на лакомство и на родителей, спрашивая их взглядом откуда такая роскошь? Умислав взял венок из руки жены и надел его на голову дочери. Златка в этот момент сидела держа дыхание в груди, боясь спугнуть что-то тайное. Так отец зацепил ленты и венок за волосы. И, наконец, произнес:

– Все, можешь глаза открыть, дочка!

– Ох! Медведь! – крикнула Златка, хлопнув в ладоши, сразу заметив сладкое угощение. И, будто ящерица, соскочила с колен отца и бросилась к столу. Схватив двумя руками медведя, она уже хотела откусить ему голову, как остановилась и посмотрела на родителей. Потом, словно поняв что-то важное для себя, она протянула медведя матери.

– Мама, ты раздели его на равные кусочки для нас, чтобы мы все попробовали.

Иванка только улыбнулась прозорливости своей младшей дочери.

– Я не буду, еще успею угощений попробовать сегодня! – проговорила Мира, глядя на семью через зеркало. А мать только покачала головой в ответ. Но взяла медведя из рук Златки и разделила его на четыре равные части. Данка, воодушевленный этим поступком сестры своей, вернул свой кусочек Златке, даже если и сам невероятно хотел попробовать лакомство. Отдала свой кусок Мира отцу. А Умислав вместе с усмехающаяся Златкой съел угощение.

– Теперь можно идти, – Умислав повернулся к жене, – так, берем приготовленные блюда и подарки и идем к Волотовому Дому.

И семья вышла в направлении Волотового Дома, где видимо уже и собиралось поселение. Данка с папой выходили последние из дома, и Умислав придержал сына и сказал:

– Чтобы сегодня ни случилось будь мужественным, ничего не бойся, – Сказав это, отец толкнул сына в спину, будто поторапливая его, а сам закрыл дом.