Движения между деревьев вроде бы не было, ничего больше не хрустело и не шуршало. Дарёна на всякий случай осмотрелась ещё раз, сдула выбившуюся из-под тонкого платка прядку и пошла дальше.

Конец первого летнего месяца выдался жарким, душным. Деревья по обе стороны от дороги стояли словно столбы в частоколе, не качали даже самыми макушками. Солнце жарило безжалостно, на небе не было ни единого облачка. Дарёнина рубашка давно промокла по спине и подмышкам, вот бы ухнуть в прохладную речку с разбега, там хоть какое-то облегчение! Но пока что сильнее жары Дарёну занимали тени. Девочка была точно уверена – они шевелятся. Она не знала отчего – может быть, верхушки деревьев всё-таки трогал лёгкий ветерок. Может быть, ветки колыхались, когда с них спрыгивали белки или птицы. Может, это и были тени белок или птиц. Дарёна знать не знала, что из этого правда, а присмотреться и попытаться определить духу у неё не хватало. Поэтому она на всякий случай старалась эти шевелящиеся тени обходить.

Дарёна остановилась, поставила тяжёлую корзину на землю, давая отдых руке. Идти в соседнюю деревню девочке пришлось из-за всё того же новоселья. Тётка заказала у тамошнего горшечника, Желана, посуду для нового дома. Желан пусть и был чужаком, всего-то два года назад приехал вместе с молодой женой, славу заслужить уже успел: вся округа хвалила его посуду. Мол, и сохраняется еда в ней долго, и в печи не пригорает, а если и пригорает, то отмывается на диво легко, и не бьётся почти. Тётка долго фыркала и смеялась, но после того, как Малуша, её подруга, начала такими горшками хвастать, сдалась. Вот и шла теперь Дарёна за горшками для нового дома и несла отдарки: какие-то соленья, свежие яйца, немного масла и – саму корзину бабушкиной работы. А во второй, сейчас пустой, понесёт назад горшки. Федот предлагал сговориться ещё и на миски, но тётка пожадничала и за мисками пошла к Некрасу, соседу из дома напротив. Пусть из дерева выдолбит, дешевле будет.

Рука ещё не отдохнула, но стоять Дарёне на месте больше не хотелось. Между лопатками зудело, словно в спину ей кто-то смотрел недобрым взглядом. Девочка подняла корзинку – эх, запретила тётка вес распределять, чтобы она не запуталась, какую корзину отдавать. Сказала, отдашь ещё старую вместо новой, вот позорище будет. Дарёна прониклась и перекладывать поудобнее даже за частоколом не стала. А то вдруг и правда перепутает!

Дорога перед девочкой изгибалась, пряталась. Вот была бы Дарёна смелой, как героини бабушкиных сказок, ей бы и сегодняшний поход у ведьмы под носом прогулкой показался. Сказала бы чудесной птичке: «Веди меня по дороге безопасной, от напасти обереги» – и шла бы себе да песенку напевала. А не кралась на цыпочках, боясь лишний раз вздохнуть.

Перед самым поворотом Дарёна ещё больше замедлила шаг. Оглядела подлесок, прислушалась. В лесу было тихо. Не перекликались птицы, не шуршала листва. Радоваться бы, никто не подкрадётся: малейшим шумом себя выдаст, но Дарёне отчего-то, наоборот, стало не по себе. Да и ощущение жалящего спину взгляда не пропадало. Девочка поняла, что медленнее уже идти не получится, только остановиться осталось, вдохнула поглубже, словно в омут собиралась прыгнуть, и шагнула за поворот.

Воздух перед Дарёной сгустился, хоть ножом его режь, тени – теперь совершенно точно! – зашевелились. Стало темнее, словно на солнце наползла чёрная туча. Дарёну сковало страхом: ни шагнуть даже. Спину жгло – сзади совершенно точно кто-то был, но Дарёна с малолетства выучила: оборачиваться нельзя. Обернулся – всё, пропал. Заплутал, потерял дорогу, стал ведьминой добычей. В том, что за спиной её ведьма, девочка уже ни капли не сомневалась. Бежать бы! Но она приросла к горячему песку на дороге. Может, если она не будет двигаться, её не заметят? Может, ведьма пройдёт мимо, ходят же слухи, что она слепа! Дарёна скинула пустую корзину из ладони дальше на локоть, схватилась дрожащими пальцами за птичку под рубашкой. Лишь бы пронесло, лишь бы пронесло!