Единственной мыслью священника было найти её, но тщетно. Возможно, она пересекала холм по пути в Трамс, а может, она всё ещё смеялась над ним из-за дерева. По прошествии большего, чем он думал количества времени, Гэвин осознал, что его ботинки хлюпают, а на брюках заметны полосы грязи. И он прекратил поиски, в ярости заторопившись домой.

Ближайший путь от холма к особняку проходил через пару полей, и юный служитель быстро спустился по ним. Трамс, красный при дневном свете, был серым и неподвижным, как кладбище. Он мельком рассмотрел несколько безлюдных улиц. К югу ярко светил сторожевой свет, но другого не было видно. Так показалось Гэвину, а потом внезапно он потерял способность двигаться. Он услышал рог. Прозвучавший трижды, рог трижды ударил его в самое сердце. Он посмотрел ещё раз и увидел тень, крадущуюся вдоль тенаментов, затем ещё одну, затем полдюжины. Он вспомнил слова мистера Карфрэ: «Если вы когда-нибудь услышите этот рог, умоляю вас поспешить на площадь», и уже через минуту он достиг тенаментов.

Теперь он снова увидел цыганку. Она пробежала мимо него, а за ней – полдюжины мужчин, вооружённых посохами и пиками. Сначала Гэвин подумал, что те гонятся за ней, но люди следовали за ней, как за вожаком. Глаза цыганки сияли, когда та помахала руками следующим за ней на площади.

– Солдаты, солдаты! – был всеобщий крик.

– Кто эта женщина? – спросил Гэвин, схватив напуганного старика.

– Проклятая египтянка, – ответил мужчина, – Она подстрекает моего парня к борьбе.

– Благослови её Господь, – воскликнул его сын, – За то, что предупредила нас о приближении солдат. Приложите ухо к земле, мистер Дишарт, и Вы услышите шум их ног.

Молодой человек бросился на площадь, забыв о своей униформе. Гэвин последовал за ним. Когда он повернул к школьному окну, забил городской барабан, окна распахнулись, и угрюмые мужчины выбегали из тесноты, где женщины кричали и пытались их удержать. У подножия Винда Гэвин прошёл мимо Сандерса Вебстера.

– Мистер Дишарт, – воскликнул ловец кротов, – Уже видели египтянку? Убейте меня, если это не её лёгкая поступь.

Но Гэвин его не слышал.

– Мистер Дишарт!

Джин вцепилась в Гэвина на Береговой улочке. Её волосы развивались, а пальто застегнуто лишь наполовину.

– О, мистер Дишарт, посмотрите на хозяйку! Я не смогла удержать её в особняке.

Гэвин увидел рядом с собой мать, дрожащую, с непокрытой головой.

– Как я могла усидеть сложа руки, Гэвин, когда город полон женщин и детей? О, Гэвин, что я могу для них сделать? Этой ночью они пострадают больше всего.

Взяв Маргарет за руку, Гэвин понял, что она чувствует людей лучше, чем он.

– Но Вам стоит пойти домой, матушка, – сказал он, – И предоставьте мне исполнить свой долг. Я сам уведу Вас, если не пойдёшь с Джин. Будь с ней осторожнее, Джин.

– Да, я могу, – ответила Джин и заплакала, – Мистер Дишарт, – воскликнула она, – Если они заберут моего отца, то пусть заберут и мою мать.

Обе женщины вернулись в особняк, где Джин от нечего делать разожгла камин, и вскипятила чайник, а Маргарет в тоске бродила из комнаты в комнату.

Почти обнаженные мужчины пробегали мимо Гэвина, пытаясь убежать из Трамса к полям, по которым он спустился. Когда он кричал им, они только бежали быстрее. Ткачи Тиллилоса, которых он пытался остановить, жестоко ударил его и помчались на площадь. На Береговой улочке которая в один момент была заполнена людьми, а в следующий – опустела, священник наткнулся на старого Чарльза Юилла.

– Возьми меня и добро пожаловать, – крикнул Юилл, приняв Гэвина за врага. Его пиджак был надет только в один рукав, а ноги босы.