– Зато, возможно, более похожей на настоящий разум, – ответила Глойда.

Я отложил перо и посмотрел на неё. Её энтузиазм был заразителен, но в то же время я чувствовал знакомое беспокойство. Каждое усложнение нашей машины отдаляло нас от понимания того, как она должна работать.

– Мы движемся в неправильном направлении, – сказал я. – Разум нельзя создать простым усложнением механизмов.

Глойда внимательно посмотрела на меня.

– Ты снова сомневаешься в себе, – сказала она мягко. – Но вспомни: мы же уже создали машины, которые считают быстрее любого гоблина. Это тоже казалось невозможным, пока мы не сделали это.

Её слова напомнили мне о наших ранних успехах. Да, мехасчёты, которые мы создали в первые месяцы работы, произвели настоящий фурор среди торговцев и ремесленников. Но создание разума казалось задачей совершенно иного масштаба.

– Может быть, нам стоит вернуться к основам? – предложил я. – Изучить ещё раз принципы работы мехамух, понять, что именно делает их «мозги» разумными?

– Хорошая идея, – согласилась Глойда. – Но у нас есть только те записи, которые мы сделали тогда, в столице. А этого явно недостаточно.

Я кивнул, понимая, что она права. Наши знания о мехамухах были поверхностными. Мы видели их устройство, но не понимали принципов работы.

– Значит, нам и правда нужно отправиться в путешествие, – сказал я. – Найти того, кто знает больше нас о природе искусственного разума.

Я откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. За стеклом виднелись верхушки елей, покачивающиеся на ветру. Два года назад я был уверен, что создание думающей машины – лишь вопрос времени и усердия. Теперь же каждая неудача усиливала мои сомнения.

Нехорошие мысли опять начали гонять в моей голове. Кто я такой, чтобы браться за подобные задачи? Простой подкидыш, которого нашли зимой на пне у дороги. Да, я научился механике у мастера Гноббла, изучил труды Пропра, разгадал некоторые тайны мехамух. Но достаточно ли этого для создания искусственного разума?

Иногда по ночам, когда Глойда уже спала, а я всё ещё корпел над чертежами, меня охватывало странное чувство. Словно я пытался решить задачу, которая мне не по силам. Словно где-то есть знания, которых мне не хватает, но я даже не знаю, где их искать.

– Ты слишком много думаешь, – заметила Глойда, словно прочитав мои мысли.

– А как не думать? – ответил я. – Мы работаем уже два года, а результат всё тот же. Может быть, проблема во мне? Может быть, я просто не способен на такие открытия?

Глойда покачала головой:

– Помнишь, что говорил мастер Вайгль? Самые сложные задачи решаются не силой, а терпением. Мы на правильном пути, просто идём медленнее, чем хотелось бы.

Её слова немного успокоили меня, но сомнения никуда не делись. Где-то в глубине души я понимал, что нам нужен прорыв – не просто техническое усовершенствование, а принципиально новый подход к пониманию природы мышления.

Глойда встала и подошла к окну, выходящему на восточную сторону поляны.

– Послушай, – сказала она, – а ведь наша мельница опять стучит неровно.

Я прислушался и в самом деле услышал знакомый звук – ритмичное постукивание деревянных механизмов, но с небольшими сбоями в такте. Водяная мельница, которую мы построили на ручье в первые месяцы жизни здесь, приводила в движение несколько станков в нашем домике. Без неё мы не смогли бы изготавливать точные детали для наших экспериментов.

– Наверное, опять ветки намело на колесо, – предположил я, откладывая инструменты. – Пойду проверю.

Я вышел из домика и направился по узкой тропинке к ручью. Мельница была нашей гордостью – сложная система деревянных колёс, валов и ремней, которая передавала энергию текущей воды в наш домик. Там она приводила в движение токарный станок, сверлильный механизм и точильное колесо – всё то, без чего создание сложных механизмов было бы невозможно.