Подбежала к нему девица, за руки его взяла и говорит:

– Иван-царевич, это же я… Суженная твоя – Василиса. Ты прости меня. Должна была я тебя той водой окропить, чтобы с глаз твоих пелена спала. Да видно не судьба. Теперь уж не увидишь меня боле…

Взглянула девица в окно, а там солнце почти закатилось. И такая тоска взяла Ивана-царевича, так сердце сжалось. Будто чувствовал он, как что-то самое дорогое, самое ценное и любимое теряет.

Отпрянула девица.

– Постой! – кинулся было за ней царевич, да поздно.

– Прощай, – молвила она, – Видно, судьба моя в царстве Кощеевом сгинуть.

Ударилась девица оземь, обернулась серой кукушкой. Взвилась птица под своды, пожаром опалённые, да с криком рухнула, вылетая в окошко. В ту секунду последняя капля мёртвой водицы стекла по лбу Ивана-царевича прямо в глаз. И рассеялся морок… Спала пелена.

– Василиса-а-а! – завопил он в отчаянии.

Вспомнил Иван-царевич болотную лягушку. Как говорил с ней не своим голосом, да словами чужими. Как красота очи ему застила, не мог он ничего вокруг себя видеть, одной только ей пленился. Да вспомнил… Как девице крестьянской ветку яблони цветущей подарил. А сестрица её днём позже солёной воды ему в глаза плеснула, уж будто случайно.

Обернулся Иван-царевич в ярости на жену свою… А Велены уж след простыл. Пустилась стража искать беглянку, но поздно.

Разобрали пожар. Воротился Иван-царевич домой. Сидит… Горькая дума на челе отчаянием рисует. Не знает, как же быть ему теперь. Затужил он. Повиниться бы, да не перед кем. А где искать Василисушку?

Вдруг на глаза стрела заветная попалась. И всплыли в памяти слова лягушки: «Знать судьба твоя такая». Судьба… А коли судьба, так она сызнова дорогу укажет, да к любимой приведёт.

Взял Иван-царевич стрелу, вышел в чисто поле. Поднял лук, натянул тетиву, да выстрелил. Полетела стрела далеко в заповедный лес. За ней Иван-царевич и отправился.

***

Темны дорожки заповедного леса. Много в нём тайн находится, много чуди да нечисти обретается. А не всякому стоит искать-то её. А уж кто нашел, али повстречался, тому уж нет обратной дороженьки.

Шла Велена по лесу. Сердилась, ярилась. Клубочек путеводный, что она у сестрицы украла, дорогу ей указывал.

«Ох уж эта Василиска! – гневом кипела красавица, – И тут умудрилась влезть! Уж дважды я её топила! На третий раз сжечь надо!».

Сызмальства ненавидела Велена сестру свою сводную. Как только матушка их замуж за её батюшку вышла, так и начались у маленькой Велены беды да неурядицы. Мать её, даром что падчерицу не любила пуще других, а всё ж твердила постоянно – Василиска то, Василиска это!

– Эх, Веленушка, что ж волос у тебя такой тонкий, да тёмный. И в кого? У Василиски вон… Коса уж до пояса вымахала, сколько за неё не таскай, – говаривала матушка, расчёсывая дочку.