Яга Ягишна Юлия Эльм

– А правду бают люди, что в этих лесах старуха злая живёт? Баба-Яга? – наивным, детским голосочком спросила Василиса.

– Злая-то?

– Ага. С длинным носом… До самого потолка! Во! – широко расставив руки, показала девчушка, – Слепая и с костяной ногой! Она детей ест. На лопату сажает и в печке жарит.

– Сказки, – по-доброму усмехнулась де́вица, и, прихрамывая на левую ногу, взялась за ухват.

Избушка стояла глубоко в лесу. В ней топилась печь и из маленьких оконцев лился тёплый свет. Замшелая крыша ночью светилась гнилушками. А под кровом девица-хозяйка пригрела маленькую гостью, нежданно пришедшую к ней.

Внутри было тепло. Деревянный стол накрыт вышитой белой скатертью. На скамейке кот черный пригрелся. Успокаивающе пахли травы, под потолком развешанные. Да и сама хозяйка с виду добрая… Не выгнала девчушку, за стол усадила.

Вытащив из печи ухватом горшочек ароматного пшена, девушка щедро положила его маленькой гостье в деревянную миску.

– А можно ещё чуть-чуть для моей куколки? – попросила Василиса, – Это маменькин подарок.

– Занятная она у тебя, – улыбнулась хозяйка, откладывая пару ложек в другую миску. Уж она-то знала, о чём говорит, – Ты береги её.

– Уху, – с набитым ртом отозвалась девочка.

Василиса с восторгом уплетала кашу, лишь мелькала в воздухе расписная деревянная ложка.

Хозяйка села напротив и залюбовалась. Да… Пройдёт лет десять, и из босоногой девчушки она превратится в настоящую Василису Прекрасную.

– Да ты ешь, не торопись.

– Фкуфно, – девочка прожевала и чуть смутилась, – Вы простите. Дома у меня мачеха с сёстрами всё отбирают.

– Это они тебя за огнём послали?

– Угу. Я пряла, а свечка догорела… А мачеха и говорит – ступай к Бабе-Яге, огонька испросить. Вот я и пошла.

Девушка-хозяйка лишь улыбнулась. Наивное, доброе дитя. Пойти ночью в лес к ведьме, что детей ест, за огнём? И при этом верить в лучшее… Есть в этом своё очарование.

– А Вы в лесу живёте… Давно? – спросила девчушечка.

– Давненько, – кивнула хозяйка.

– Знаете что про Бабу-Ягу?

– Может и ведаю. Да тебе к чему это?

– Страсть как любопытно, – зарделась Василиса, – А нога у неё правда костяная?

– Правда.

И так хитро, так интригующе улыбнулась хозяйка, что маленькая гостья вперила в неё широко раскрытые глаза:

– Ой… Расскажите.

– Так уж и быть, – девица выглянула в тёмное окно избушки, – Далеко ещё до рассвета, так что слушай…

Давно это было. И старики уж не вспомнят, когда… А и вспомнят – не скажут.

Стоял у реки Смородины дом. Жила в нём девица-краса. Не ведьма, не дух, не нечисть… Душа была у неё живая, да плоть человеческая. Но плотно зналась она с Той Стороной. И звали её Яга Ягишна.

Держала Яга Ягишна табун звёздных кобылиц. Каждую ночь выгоняла она его на небо. Садилась на свою любимую Лунную кобылу, и гнала табун на небесный свод. Чтоб всю ноченьку звёзды-кобылы мерцали – путникам свет давали. А на утро, как позолотит солнце горизонт у самой земли, спускалась Яга Ягишна с табуном обратно на землю. Отпускала кобыл, чтоб паслись в наливных полях, сил набирались, да на следующую ноченьку ещё ярче сияли. Так и жила.

Захаживали в дом к Яге молодцы да царевичи. Кто за советом да за подмогой в беде какой. Украл ли Змей Горыныч суженную – вызволять надо. Сжёг ли царевич кожу лягушачью, да царевна его улетела – выручать надо. Всем помогала Яга Ягишна. Кому советом, кому клубочек заветный даст… Кому и кобылу верную подарит. А кого и припугнёт для острастки. Чтоб не совался, коли не готов ещё.

И был у Яги Ягишны цветочек заветный – подарочек давний. Красу её девичью хранил. Сколько бы лет ни минуло, оставалась девица всё такой же статной да пригожей, годков двадцати.

Хорошо жила Яга. Да всё ж неймётся сердцу молодому. Девица с неба ночью глядит, как гуляют парни да девки на праздниках… И так радостно, так хорошо на душе. А все молодцы да царевичи, что захаживали к ней, уже связали сердца да души с суженными своими.

Скучала Яга. Бродила по полям одна. Сидела на берегах огненной речки Смородины. Гадала по волнам… Да всё не выходило гадание. И пряжа путалась и печь не топилась.

Но вот однажды… Солнечным днём дело было. Когда золотятся поля, да блестят от света воды реки Смородины. А и лес тёмный, заповедный, тоже навродь не таким дремучим кажется. В такой день постучался в дом Яги Ягишны царевич.

– Здрав буди, хозяюшка, – отворилась дверь, да полился голос мужской креплёным мёдом.

– И тебе без хвори состариться, – отвечала хозяйка.

Обернулась – глядит… Стоит пред ней молодец статный. Волос точно смоль, да глаза угольками блестят. Красная рубаха на нём, золотом шитая, наборный пояс каменьями да бляхами драгоценными изукрашенный, да меч булатный. Словом, красавец.

А царевич лишь взглянул на хозяйку, так и застыл в изумлении. Красы подобной не видывал он в мире живых. Очи соколины, брови соболины, коса до пояса червлёная… Точно ночка безлунная. И как взглянет Яга… Так и свалишься наземь. Так по-тёмному хороша она была, так колдовски пригожа.

Глядит царевич… Хочет чего сказать девице, да в горле от восхищения пересохло.

– Добрая хозяюшка, – молвил он хрипло, – Позволь воды напиться.

Взяла Яга ковшик деревянный, резной, да зачерпнула по краешки водицы студёной из ушата.

Царевич пьёт воду колодезную, а сам всё на девицу любуется. Та уж щеками зарделась от смущения… А он всё глаз не оторвёт.

– Я царевич-Гордей, Еремея-царя сын, – испив, молвил пришедший, – Ищу тут царство Кощеево. Не подскажешь ли, красна девица, далеко до него?

Забрала девушка ковш резной. В руках треплет, да положить не решается.

– Не далече. Да почто оно тебе, царство его? Труден путь туда, а назад… Ещё труднее.

– Дело пытать хочу там, хозяюшка, – вздохнул молодец, – Батюшка мой уж сильно болеет. Хочу достать ему молодильных яблочек.

– Молодильные яблочки? – с восторгом вскричала Василиса, – Это те, что на Золотой яблоне в царстве Кощеевом растут?

– Они, – кивнула девица, – Только дело это дюже опасное. Невыполнимое. Так Яга гостю своему и сказала.

– И что ж царевич? – затаила дыханье девчушка, – Неужто назад повернул?

Девица встала из-за стола. Хромая, дошла она до лавки у окна, где стояла статная расписная прялка.

– Подсоби-ка мне, девонька.

Василиса с готовностью побежала. Да куколку со стола с собой прихватила. Села девчоночка на изукрашенное донце, а куколку рядом посадила.

Хозяйка положила на гребень кудель. И под пытливым взглядом лишь улыбнулась:

– Не поворотил. Гордей-царевич упёртый был…

Рассказала Яга Ягишна царевичу, что до молодильных яблочек тяжело добраться. Тут уж ни одна кобыла не домчит.

Путь в царство Кощеево лежит через Калинов мост, что над рекой Смородиной. Место дикое, страшное… На одной его стороне живой мир обретается, а на другой царство мёртвых да нечисти начинается. Переступившему через мост нет уже обратной дороги. Только если кто живой его назад вытянет. Да сила тут нужна не человеческая… А самая великая сила на свете.

Пригорюнился Гордей-царевич. А всё ж назад не поворотил. Остался он жить в доме Яги Ягишны. Девице помощь и отрада. Каждую ночь провожал он Ягу на небо, когда та угоняла звёздных кобылиц. И встречал её с табуном на каждом рассвете.

Встрепенулось сердце девичье. Запело, заиграло. По нраву пришелся ей Гордей-царевич. Да и молодцу девица приглянулась.

Гуляла Яга с Гордеем-царевичем по золотым полям, да вместе теперь сидели они на берегу реки Смородины. Девица плела молодцу венки из полевых цветов. А Гордей ей в косу мелкие беленькие цветочки втыкал. Навроде звёздочек. И красиво так… Что душа радовалась.

Но вот однажды… Вернулась Яга Ягишна на землю с рассветом, а Гордей не встречает её. Неспокойно на сердце стало. Распустила Яга кобыл, да вбежала в дом. А Гордей-царевич над письмом сидит, горючими слезами заливается.

– Что опечалило тебя, свет мой? – кинулась к нему Яга.

– Краса моя ненаглядная… Батюшка весточку прислал. Недолго уж ему осталось. Хворь дюже одолела. А без отца налетят на землю нашу люты вороги. Братья мои старшие всё под себя гребут, царство делить хотят. Снова пойдут по земле горя да напасти. Не могу я на месте сидеть! Должен я батюшку спасти!

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – убеждала его Яга.

Да только Гордей всё в свою сторону тянет. «Пойду» – говорит, и слушать ничего не желает. Так шибко любил он отца, да так пёкся о народе своём.

Поцеловал он Ягу Ягишну на прощание в щёчку розовую. Да вышел из дому.

Не удержалась Яга. Хоть знала, что нельзя… Что горько пожалеет она о своём решении. Да разве ж сердцу докажешь чего? Тянуло её к нему… За ним она и побежала.

Василиса зарделась смущением.

Хозяйка тем временем вручила девочке веретено, да шторку за спиной гостьи на окне задёрнула.

– И что же? – прядя из кудели начало нити, не унималась девчушка, – Догнала она суженного своего?

Поднял голову кот на лавке. Покосился глазами зелёными на людей, да дальше спать улёгся. Больно ему нужно сказки слушать… Тем боле, эту он уже знал.

Историей увлечённая, не заметила Василиса, что в шторке за спиной её была маленькая дырочка. И в неё лунный лучик проскакивал… Тоненький такой. Ухватила девица лунный лучик за кончик, да будто невзначай в кудель вставила.

– Догнала, как не догнать, – усмехнулась хозяйка… грустно усмехнулась.