Выпускные дни. Чем темнее небо, тем ярче звезды Татьяна Мохова

«Неужели это уже в третий раз? Может быть, сегодня всё-таки получится?»

Несмотря на раннее апрельское солнце, прохладный неспокойный ветер нещадно трепал борты плаща, холодил шею, щеки и руки. Разговаривать на крыльце становилось всё неуютнее.

– Вы с какой планеты свалились?

К таким незамысловатым колкостям Марина Евгеньевна подготовилась заранее, поэтому отреагировала на столь невежливое приветствие охранника с королевским спокойствием.

– Вы знаете, я не была здесь достаточно давно…

– Елена Александровна уже сто лет в этой школе не работает, – голос седовласого мужчины смягчился, и он обвел бессмысленным, немного смущенным взглядом школьный вестибюль, игнорируя прямой взгляд гостьи.

– Но, может быть, остались какие-то контакты? Мне очень нужно найти Елену Александровну.

– Девушка, я кто, по-вашему? Справочное бюро? – несмотря на мимолетный приступ неловкости, охранник не мог сразу же лишиться естественной для него прямолинейности поведения, но, выпалив неприятную сентенцию, тут же закусил кончик губы, что, впрочем, осталось незамеченным. Он окинул взглядом невесёлую посетительницу: элегантное платье, худощавый силуэт – как будто сама только окончила школу – дорогие часы, переливающиеся серьги… Да еще и приехала на дорогущей машине. Что ж она такая вся дёрганая и неспокойная, сейчас всё из рук уронит?.. И что им всё неймётся?

– Простите, я совсем не хотела вас утруждать, – Марина продолжала вертеть в руках объёмную синюю папку, из которой выглядывали пожелтевшие плотные листы машинописного текста, – но мне действительно очень нужно поговорить с Еленой Александровной.

Охранник вскинул брови и почесал подбородок.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – произнёс он с жёсткой искренностью и, громко кряхтя, поднял с пола унесенную ветром подарочную красную ленточку.

«Хоть у кого-то сегодня праздник», – девушка мрачно выдохнула и унылым шагом направилась к своему новому блестящему синему Ситроену.

«Третий раз! Уже третий раз за пятнадцать лет! И когда наконец-то решилась… Нет, это немыслимо. С этим нужно что-то делать…»

В расстроенных чувствах она плюхнулась в кресло машины и еще раз пролистала прозрачные страницы папки с вставленными в них ветхими карточками. Марина пробежалась по уже до боли знакомым заголовкам и тяжело вздохнула. «Жизнь Бенджамина Франклина», «Свобода – это выбор», «Если бы я был мечтателем», «Почему ум не гарантирует мудрость?». Мечтательный взгляд остановился на одном небольшом рассказе: специальный отступ у края страницы, дырки для скоросшивателя… Может быть, эти эссе, с таким терпением и любовью «отбитые» когда-то на старой печатной машинке, стали бы впоследствии частью большого произведения? Они такие бесхитростные, такие простые и наивные, но всё равно… Сколько в них теплоты!.. И ведь кто-то их так бережно выбирал, вырезал, сохранял… «Никаких сомнений!» Марина уверила себя, что знала, кто это был.

Она еще раз громко вздохнула, встряхнула головой, как будто очнувшись после дремы, и порывисто бросила папку на соседнее сиденье. Листы жгли руки, странное чувство ненавистной любви подступило к горлу, и сразу же захотелось поскорее отсюда уехать. Бросив еще один тяжелый взгляд на ничем не примечательную серую обложку, девушка проигнорировала противное сверлящее чувство, надела красные кожаные перчатки, быстро завела двигатель и рывком тронулась с места.

***

– Лёша, я надеюсь, ослышалась? Ты понимаешь, что только что сказал?

Директор отдела по работе с ведущими авторами крупного издательского дома вскочила в офис, даже не заметив, что потеряла на ходу пальто, шарф и перчатки. В издательстве стоял невообразимый шум и гам, сотрудники с перекошенными лицами ковыляли туда и обратно, не находя в этом беспорядочном мельтешении хоть какой-то замысел. Новенький молодой сотрудник так разволновался, что картинно обмахивался кипой ещё пахнущих краской бумаг, стоя при этом под кондиционером.

– Марина Евгеньевна, к-клянусь вам, н-н-ничто не предвещало беды… – с трудом выговаривая слова, объяснял запыхавшийся парень. – Но его как будто подменили эти два дня, а я не решался вас беспокоить в поездке по такому поводу, всё надеялся, обойдется. Ну как с цепи сорвался, ей-богу: и гонорар, видите ли, его не устраивает, и условия-то у нас неподходящие, и погода в Москве его окончательно деморализовала! Ну, потерпел бы, этот эпикуреец, еще месяцок, в конце концов! Май же скоро! Пощёчина! Подножка! Хамство! Вы не поверите: до того обнаглел, что попросил себе отдельный кабинет, но обязательно с панорамным видом.

– Ш-ш-ш!.. Не так громко, Леша. И успокойся немного: у тебя уже вены на шеи вздулись.

– Всегда восхищался вашим самообладанием, Марина Евгеньевна! Да как он смел подставить нам такую подножку после того приема, что вы ему…

– Ладно, ладно, достаточно, – Марина Евгеньевна, всё еще продвигаясь к своему офису через скопления растерянных сотрудников, показала ладонью, что поток негодования можно прерывать. – Думайте сейчас лучше, как нам всем теперь выкручиваться. Господа, – крикнула она, добравшись до центра рабочей зоны. – Пожалуйста, пройдите все в мой кабинет!

Марина заведовала одним из самых оживленных отделов издательства. Она должна была искать новых авторов, заключать с ними контракты, организовывать конференции для писателей, готовить публичные презентации литературных новинок, а год назад к этим функциям добавился еще и поиск художественных переводчиков. Кроме того, нужно было контролировать работу корректоров, младших редакторов и иллюстраторов. Еще десять лет назад такая должность казалась ей далёкой мечтой, а сейчас нескончаемый поток ежедневных дел не всегда оставлял место на раздумья, поэтому грезить наяву уже не получалось, хотя справедливости ради добавим, что Марина нередко останавливалась в потоке дел, чтобы оценить успешно проделанный путь и, бывало, расплывалась в стыдливо-довольной улыбке. Однако этот день готовил первое серьёзное испытание на прочность.

Марине выделили отдельный кабинет всего полгода назад, хотя в издательстве она работала уже давно, сразу же после окончания университета. Главным достоинством небольшого помещения было, пожалуй, огромное окно от пола до потолка, благодаря которому в офисе никогда не было темно: даже вечером радостные неугомонные огни ночной столицы добавляли освещению особого блеска.

Сотрудники издательства, ещё не так давно напоминавшие лихорадочных муравьёв, спасающихся бессмысленным бегством от непредвиденной опасности, вдруг превратились в ленивых медведей и с трудом поплелись к кабинету начальника. Спустя долгих пять минут Марина смогла провести перекличку.

– Так, коллеги, утром позвонил Алексей и сразу вылил на меня ушат холодной воды. Андрей Веслов, наш переводчик, работающий над изданием последнего бестселлера, решил без предупреждения уволиться…

Пришедшая всего месяц назад двадцатилетняя корректорша не сдержала возглас удивления, за что сразу же получила лавину снисходительных смешков. Кто-то даже не сдержался и одарил её презрительным пустым взглядом, как если бы рядом пробежал назойливый шумный щенок, терпеть которого требовало только уважение перед хозяином. Доступ к главным новостям и слухам считался в издательстве само собой разумеющимся правилом существования в коллективе, и непосвященных в это правило просто не воспринимали серьёзно, при этом сама глава отдела даже не подозревала о тайных пружинах этого маленького мира.

– Да, Ирина, вы не ослышались. Андрей решил больше с нами не сотрудничать. Пожалуйста, поймите меня правильно: я сама узнала об этом только сорок минут назад. Да-да, вы можете мне не напоминать, что работа над этим изданием ведётся уже десятый месяц и что книга обещала побить все рекорды продаж даже без дополнительного продвижения… – Марина достала носовой платок и незаметно вытерла на лбу выступившие капли холодного пота. – Я сама вела это проект, хотя без вашей помощи такой результат был бы невозможен, – она набрала в легкие побольше воздуха и произнесла как можно более спокойным строгим тоном. – Однако сейчас мы все должны принять неприятный факт: мы оказались обмануты, переводчик ничего нам не оставил, ни одной главы, ни одной страницы…

– Как ни одной главы?! Мы же заплатили ему за два месяца вперед!

Все повернули головы в сторону правой руки ведущего редактора – её красивой бывшей однокурсницы Инны Калининой, под глазами которой давно залегли темные круги. Если бы не вынужденный отпуск в конце прошлого года, в кабинете ведущего редактора сейчас бы точно сидела она, а не Марина.

– Да, заплатили… Деньги он вернул переводом.

На несколько секунд в кабинете воцарилась мертвая тишина. Иллюстратор Денис никогда не ограничивал себя в выражении сложных эмоций, и сейчас его искривленная самодовольная улыбка говорила то ли о самодовольном признании собственной правоты, то ли о непреодолимом желании быстрее покинуть это собрание.

– Я вам сразу сказал, Марина Евгеньевна, что Веслов был подозрительным типом, – снисходительно выдавил он из себя, продолжая стоять, заложив ногу за ногу.