Кеды он натянул на босые ноги одним движением – привычка человека, который часто уходит незамеченным. Липкий летний воздух обволок его, когда дверь за спиной закрылась с еле слышным щелчком – звуком, похожим на начало чего-то необратимого.

***Эбби ДеЛонг прятала свой блокнот под подушкой с той же тщательностью, с какой средневековые алхимики скрывали философский камень или подростки свои сигареты. В этой потрепанной тетради, купленной за карманные деньги в захудалом магазине канцтоваров, таились не девичьи секреты или юношеские грезы – в ней жила правда, которую никто не хотел видеть.

Ее комната, аккуратная до стерильности, отражала характер родителей: строгая, функциональная, без единой лишней детали. Стены цвета выцветшего денима, занавески, которые никогда не колышутся на ветру, потому что окно всегда закрыто. Даже книги на полке стояли по размеру, образуя идеальную лестницу из корешков.

Родители Эбби верили в порядок. В непоколебимые правила, которые защищают от хаоса внешнего мира. «Не задерживаться после темноты» – гласило правило №3 из списка, приколотого к холодильнику. «Не разговаривать с незнакомцами» – напоминало правило №7. «Всегда сообщать, куда идешь» – требовало правило №12, напечатанное жирным шрифтом, который не выцвел даже после стольких лет.

Но что толку от этих правил, если ты проводишь вечера один в гулком, пустом доме? Отец работал днем юристом и в ночную смену на лесопилке – его руки всегда пахли смолой и машинным маслом. Мать зашивала обивку мебели в швейном цехе, возвращаясь домой с воспаленными глазами и спиной, сгорбленной от усталости. Рабочие люди. Честные люди. Люди, которые просыпались каждое утро с твердой уверенностью, что мир справедлив, а зло случается только с теми, кто нарушает правила.

Эбби спустилась по лестнице, ступая с грацией лесного оленя. Третья ступенька всегда предательски скрипела, выдавая ночных беглецов, но она давно изучила этот звук и научилась его обходить. Блокнот в руках казался тяжелее обычного – или это была тяжесть ответственности, лежащей на ее хрупких плечах?

У двери она обернулась к списку правил, чей силуэт едва угадывался в полумраке прихожей. В этот момент она мысленно перечеркнула каждое из них – все тридцать два пункта, выведенных материнским почерком. Сегодняшняя ночь будет принадлежать только ей и ее друзьям. Ночь без правил, но с единственной целью: найти правду о Джейн.

***

Люк Беннет не пытался обмануть себя мыслью, что его тайный уход через парадную дверь останется незамеченным. Он знал, что отец не спит – слышал, как внизу тикают настенные часы, как бутылка мягко соприкасается с хрустальным стаканом, как зажигалка щелкает с периодичностью метронома. Каждый звук отдавался в его сознании с кристальной четкостью, словно ночь усиливала все чувства.

Отец Люка, Роберт Беннет, был журналистом до мозга костей. «В мире есть два типа людей, – любил повторять он в те времена, когда еще делился мудростью, а не только горечью, – те, кто ищет правду, и те, кто притворяется, что не видит». Ирония судьбы заключалась в том, что сам Роберт, столкнувшись с правдой своей собственной жизни – побегом жены и карьерным крахом – выбрал второй путь. Мать ушла три года назад – растворилась в утреннем тумане, оставив после себя лишь тонкий след духов в ванной комнате и пустоту, которую никто не пытался заполнить. И теперь Роберт писал колонки о садоводстве и рыбалке для местной газеты и смотрел сквозь людей взглядом человека, давно попрощавшегося с надеждами.

Люк вылез через окно ванной комнаты, как делал сотни раз до этого. Сосна, растущая у самого дома, была его верной союзницей – ее крепкая ветка подходила достаточно близко к карнизу, чтобы можно было перепрыгнуть без особого риска. Ноги мягко коснулись земли, и мальчик замер, прислушиваясь. Единственным ответом ему был стрекот цикад и далекий шум океана, который никогда не умолкал в этом приморском городке.