Вторжение из бездны Михаил Гинзбург

Предгорья Альп, Королевство Франция

Лето Господне 1348

Холодный ветер сек лицо ледяной крупойперемешанной с дождем. Сэр Гийом де Рошфор низко склонился к шее своей измученной клячи, пытаясь укрыться под вытертым капюшоном плаща. Кожа под кольчугой зудела, а старая рана в боку тупо ныла в такт каждому шагу лошади по раскисшей дороге. Он возвращался с очередной бессмысленной войны на юге – войны, которую все равно скоро закончит та, другая, куда более страшная Война – Война против Черной Смерти.

Он видел ее следы повсюду. Поля стояли неубранные, колосья гнили на корню. Деревни встречали его мертвой тишиной и плотно закрытыми ставнями, на которых кое-где виднелись грубо намалеванные белые кресты. Воздух был тяжелым, пахло сыростью, гарью от погребальных костров и тем сладковато-тошнотворным духом, который Гийом уже научился узнавать безошибочно – духом Мора. Мир умирал. Медленно, неотвратимо, корчась в лихорадке и покрываясь черными бубонами.

Впереди, на невысоком холме, показались знакомые очертания – его родовой замок, Рошфор. Неприступная твердыня, как любил говорить его покойный отец. Небольшой, крепко сложенный из серого камня, с единственной массивной башней. Но что-то было не так. Над башней не вился дым из трубы оружейной мастерской. Не лаяли собаки на псарне. И ворота… ворота крепости были распахнуты настежь, одна створка неестественно скособочилась, словно ее выбили тараном. И тишина. Мертвая, звенящая тишина, нарушаемая лишь карканьем воронья, кружившего над зубцами стен.

Ледяные пальцы страха стиснули его нутро. Чума? Добралась и сюда? Или… что-то еще?

Он пришпорил клячу, заставив ее издать жалобное ржание. Подъем к воротам был коротким, но показался вечностью. Следы на грязи у ворот были странными – не только отпечатки копыт или человеческих ног, но и какие-то глубокие борозды, словно здесь протащили что-то тяжелое. И оплавленные пятна на камнях кладки у ворот – будто кто-то пытался прожечь их огнем невероятной силы.

Гийом спешился у самых ворот, выхватывая из ножен свой верный меч – тяжелый, прямой, без изысков, но не раз спасавший ему жизнь. Он осторожно шагнул во внутренний двор.

Тишина. Пустота. Ветер гулял между каменных стен, гоняя по земле клочья сена и… что-то темное, похожее на тряпье. Приглядевшись, Гийом понял, что это остатки одежды его стражников. Самих стражников нигде не было видно. Конюшня была пуста, стойла разломаны. Оружейная разграблена.

Он медленно двинулся к донжону, сжимая рукоять меча так, что побелели костяшки. Сердце глухо стучало в груди. Где все? Его люди? Старый кастелян Этьен? Его… семья? Он запретил себе думать об этом. Пока.

Дверь в донжон была выбита. Он вошел внутрь, в сумрак главного зала. Здесь царил хаос – перевернутые столы, разбитая посуда, следы борьбы. Но тел не было. И крови почти не было, если не считать нескольких бурых пятен на каменном полу.

И тут он услышал звук. Из небольшой часовни, примыкавшей к залу. Не молитву. Не стон. А странный, мерзкий звук – не то чавканье, не то скрежет, от которого волосы на затылке встали дыбом.

Гийом рванулся к часовне, выбив ногой рассохшуюся дверь.

В тусклом свете, падавшем из узкого окна под потолком, он увидел их. И замер, не веря своим глазам.

Их было трое. Они склонились над чем-то, лежавшим у алтаря – над телом старого Этьена, верного кастеляна Рошфора. Фигуры были высокими, неестественно худыми, их бледная, почти белая кожа туго обтягивала кости. Головы – большие, безволосые, с огромными, абсолютно черными, лишенными зрачков и белков глазами. Ртов не было видно, только щели, из которых доносилось то самое мерзкое чавканье. Их конечности были длинными, тонкими, с острыми когтями, которыми они… делали что-то с телом Этьена.

Демоны? Порождения чумного бреда? Гийом не знал. Но знал одно – это враги.

Он издал яростный рев и бросился вперед.

Существа обернулись на звук с неестественной быстротой. Их черные глаза уставились на него – без эмоций, без страха, как у насекомых. Одно из них, то, что было ближе, вскинуло свою тонкую, похожую на прут конечность. На ее конце не было кисти – только гладкое, темное утолщение. Оно слабо засветилось изнутри голубым светом.

Гийом инстинктивно поднял щит (старый рефлекс, хотя щита при нем не было), но было поздно.

Яркая вспышка света ударила из конечности существа. Не молния, не огонь. А плотный, ослепительный луч чистой энергии. Он ударил в стену рядом с Гийомом, выбив сноп искр и оставив на древнем камне глубокую, оплавленную борозду, от которой пошел едкий запах озона.

Гийом отшатнулся, чудом увернувшись. Еще мгновение – и его бы испепелило. Он поднял меч, готовый дорого продать свою жизнь, глядя в бездонные черные глаза существа, пришедшего из ночных кошмаров и древних легенд. Из Бездны.

Луч ослепительной энергии погас так же внезапно, как и вспыхнул, оставив на древних камнях часовни дымящуюся борозду и едкий запах грозы. Гийом де Рошфор инстинктивно прикрылся левой рукой, хотя щита на ней не было уже много лет – с тех пор, как он потерял его вместе с верой и половиной своего отряда в грязной резне под стенами Акры. Святая Земля… сколько же лжи и крови было пролито во имя Господа. Он мотнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Сейчас перед ним был враг куда более реальный и непонятный.

Три бледных существа с бездонными черными глазами снова двинулись к нему, издавая тихий стрекочущий звук. Их тонкие конечности с острыми когтями подергивались, а то существо, что стреляло, снова медленно поднимало свою "руку"-оружие. Гийом крепче сжал рукоять меча. Он был один против троих, в ловушке. Шансов почти не было. Но рыцарь Рошфор не собирался умирать без боя, даже если мир вокруг летел в тартарары. Он приготовился встретить их атаку, возможно, последнюю в своей жизни.

И в этот момент тишину (если не считать стрекотания тварей) разорвал короткий, резкий свист.

Одна из тварей дернулась, захрипела – из ее тонкой шеи торчала короткая черная стрела. Существо рухнуло на каменный пол, извиваясь. Два других резко развернулись в сторону хоров – темного балкона под потолком часовни, куда вела узкая винтовая лестница.

Гийом тоже поднял голову. В полумраке хоров он увидел темный силуэт. Человек? Ловкий, быстрый. Силуэт снова вскинул руку – и еще одна стрела вонзилась во второе существо, попав точно в сочленение его руки-оружия. Тварь взвизгнула – звук был похож на скрежет металла по стеклу – и выронила свое смертоносное орудие.

Третье существо, поняв опасность, метнулось не к Гийому, а к своему раненому собрату, пытаясь оттащить его к темному проему в стене за алтарем – вероятно, к тому самому входу, которым они сюда и попали.

Кто бы ни был этот стрелок наверху, он дал Гийому шанс. Не раздумывая, рыцарь бросился вперед, обрушивая свой тяжелый меч на третье существо, пытавшееся утащить раненого. Клинок со скрежетом прошелся по бледной коже, больше похожей на хитин, оставляя глубокую рану, из которой брызнула не кровь, а вязкая, полупрозрачная жидкость со слабым запахом аммиака. Тварь взвизгнула и отпустила раненого, разворачиваясь к Гийому. Ее черные глаза горели холодной яростью.

В этот момент с хоров спрыгнул тот самый стрелок. Легко, бесшумно, как кошка. Это был молодой мужчина, невысокий, поджарый, одетый в практичную одежду из кожи и меха, явно не европейского покроя. Лицо – смуглое, с высокими скулами и узкими, невероятно внимательными глазами. В руках он сжимал короткий, тугой лук азиатского типа и несколько стрел с черным оперением. Монгол? Татарин? Гийом не был уверен. Но сейчас это было неважно.

Не говоря ни слова, монгол выпустил еще одну стрелу почти в упор – она вонзилась существу, с которым сражался Гийом, прямо в глазницу. Тварь дернулась и замертво рухнула на пол рядом со своими собратьями.

Второе существо, раненное в руку, все еще было живо. Оно забилось в угол у алтаря, издавая тихий, угрожающий стрекот.

Гийом и монгол переглянулись. Доли секунды напряженного молчания. Враги по рождению, по вере, по всей истории последних десятилетий. Но сейчас у них был общий враг – непонятный, чуждый, смертельно опасный.

Гийом кивнул монголу, указывая мечом на забившуюся в угол тварь. Тот понял без слов. Они начали медленно сближаться, заходя с двух сторон. Алтан – Гийом позже узнал его имя – двигался плавно, почти не касаясь пола, лук наготове. Он вырос в степях Алтая, где легенды о "шулмусах", бледных духах из-под гор, рассказывали шепотом у ночного костра. Он видел их следы и раньше, когда вел разведку для своего нойона. Видел разграбленные стоянки, странные символы на скалах. Его никто не слушал. Но он знал – легенды не лгали. И когда он увидел разоренный замок и те же следы, он понял, что шулмусы пришли в этот мир.

Тварь в углу зашипела и метнулась вперед, целясь когтями не в закованного в сталь Гийома, а в более уязвимого Алтана. Но монгол был быстрее. Он увернулся, и в то же мгновение его нож блеснул в тусклом свете, глубоко вонзаясь существу под нижнюю челюсть. Тварь захрипела в последний раз и обмякла.

Все было кончено. По крайней мере, эта схватка.

Они стояли посреди разрушенной часовни, тяжело дыша. Три мертвых существа лежали на полу в растекающихся лужах липкой, полупрозрачной жидкости. Запах озона и аммиака смешивался с запахом смерти и тлена.