И вот наступил долгожданный день новоселья. Ирка позвала всех близких людей, завлекая красочными словами об обильном ужине. Пробираясь в темноте по необжитому спальному району на высоких каблуках, я проклинала собственную доверчивость, извечную женскую жажду веры в чудо, позволившую воспринять речь Геры за истинное золото. По факту фонарей почти не было, а случайные тусклые лампочки, не разбитые новоселами, скудно освещали мой тернистый путь. Вывихнув несколько раз ногу, с проклятьями утопая в раскисшей земле, порвав колготки о торчавшую арматуру, я наконец-то оказалась перед знакомыми очертаниями подъезда. Оглянувшись вокруг, я начала критически осматривать местность.

– Вот же черт, вроде и дом тот, и скамейки кривые похожи, но словно чего-то не хватает, да вот не могу припомнить. А-а-а-а, мусорки нет почему-то. Может, все же не тот подъезд? Как тут определишь? Все эти новые панельки похожи друг на друга, как единоутробные братья. Вот же бесово наваждение! Дьвольская пытка нервов! Хотя нет, вероятнее всего, урну просто свистнули, как это и бывает в благородных домах Лондона и Парижа. Слишком она хороша была на свою беду, вот и приделали ноги!

Сомнения сбились внезапным звонком взбудораженной Ирки, жадно пыхтевшей в трубку. За пламенной одышкой таилась привычная подстава.

– Маруська, привет! Прости, родная, эти аспиды на работе задержали! Вот же подляна извечная, проклятый закон жизни. Ни вздохнуть – ни пукнуть с этими иродами! Сколько сейчас? Половина четвертого? Вот же блин! Спасай, Мурмурсик! В семь гости придут, а на столе ни шиша! Беги со всех ног в квартиру, я просила Герку не закрывать двери, чтобы ты без проблем вошла. Он же дрыхнет после смены, пушками не разбудишь. Но ты все равно аккуратнее, береги его покой. Он же мой кормилец теперь! В холодильнике все харчи, придумай там что-нибудь на скорую руку, не посрами. Я тебя отблагодарю, за мной не застоится. Все, все, целую и убегаю, времени в обрез. Через час буду, прибегу на подмогу.

В телефоне раздался громкий щелчок, и я в ярости кинулась прямо в подъезд, не разбирая ни количества ступеней пригласительного марша, ни нумерации квартир. Взлетев вихрем на второй этаж, я открыла знакомую серую дверь и ураганом промчалась на кухню, проклиная Ирку и ее предков до десятого колена, прах ее предков и гены ее потомков. В темноте гремел на всю квартиру воинственный храп Геры. Делать было нечего – снова Ирка надула меня с чувственным восторгом. Открыв в негодовании дверцу, я устремила испепеляющий взгляд в недра светящегося холодильника. Взору моему предстал скудный набор джентльмена: старая обветренная кость доисторического ящера и овощная смесь в банке, покрывшаяся заплесневелой коркой. Опешив от крамольной, побивающей все рекорды и достижения прошлого наглости со стороны Ирки, я вновь ощутила внутри своего сердца воинственный мятеж.

– Так вот шиш тебе с маслом, ушлая тварь! В магазин меня теперь поганой метлой не загонишь. Свои собственные бабки тратить на твою новосельную причуду! Не обломится, крыса! Знаю я тебя, крашеную бестию, ты потом ни рубля не вернешь ведь, ни копеечки чалой. Глазками будешь хлопать, как бабка в маразме! Не бывать моему униженному падению. Что подкинула мне, то и выгорит! Жрать тебе и твоим гостям суп с голой костью, пусть подавятся! Мне плевать!

И я поскребла по сусекам, нашла набор старых специй и твердую соль, пропитанную напластованием лет, и принялась с подлинным азартом графа Монте-Кристо за дело. Через час суп был готов, точнее, не суп, а бурда, чадившая сомнительным духом. Потирая мятежные руки и искренне удивляясь жеребячьему храпу Геры, я сладострастно приговаривала: