– Тьфу, корчит из себя Бэтмена долговязого, поди, а ноги кривые как мельничное колесо. Так ей и надо, стерве малолетней! Эх, нет совершенства в этом мире, нет совершенства!

С Иркой дружу, сколько себя помню. Веселая она, задорная, всегда умеет поднять настроение. Бывает, тоскливо на душе, кошки скребут, в печенке грусть ходуном ходит, а тут, бац, и она со своей придурью выскакивает, как черт из табакерки. Шальная она девица, неугомонная. Один грешок лишь имеется: любит Ирка напрячь кого-нибудь, а сама слиться. Сколько раз мы на этой почве спорили, сколько раз я косы ей драла – суть одна, все равно норовит скинуть фронт работ на зазевавшихся. Да что уж с ней поделать, куда от нее спрятаться. Все равно после найдет и умилительно так покается, прижмется всем тельцем, слезу пустит на кофточку – сердце растопит в один миг. Прыгала Ирка до тридцати годков в бесноватой пляске, шумной одури. Мужиков использовала для своих прихотей, крутила ими направо и налево, по часовой стрелке и против ее. Они и сами уже терялись в направлениях бурных романов, стонали и проклинали все на свете. Да какое там! От Ирки еще никто по доброй воле не уходил! Но настал тот счастливый день, когда встретила эта хитрая ведьма Геру. Ничем он не выделялся из многоликой массы Иркиных ухажеров: хилая комплекция, узко посаженные глазки, тонкие ручки. Слова не дождешься, даже если напился, как последний бич на Пасху. Тихий был, смиренный, покорный мужичок. Во всем он Ирку слушался, боготворил ее и потакал желаниям, а втайне, наверное, постоянно прикидывал, как дать деру при счастливом стечении обстоятельств. Но было у Геры одно весомое достоинство, которое пересиливало его покорную ущербность и подлые мыслишки. Он купил квартиру. И не где-нибудь, а в спальном районе нашего славного города. Если до встречи с Герой я и не догадывалась, что подобное расположение дома следует свято чтить и бить земные поклоны судьбе, то здесь впервые в жизни уста ухажера разверзлись, как хляби небесные. Первым делом кавалер гордо показал нам свой дом и подъезд в типичном панельном доме. Затем он поднял в небо тощий палец и весомо произнес длиннейшую тираду в его бледной жизни:

– Новостройка, девки, в спальном районе – это милость Господа нашего, лучезарная улыбка фортуны. Ибо я ее купил на свои кровные, а не в лотерею выиграл. Благо дело бабка померла, да деньжат подкинула по завещанию. Долг каждого пенсионера в нашей стране – приблизиться к концу земного пути по уровню благосостояния к олигарху. Вот и моя покойница, царствие ей небесное, не отстала, уважила! Благодаря ее воздержанию и накопительскому инстинкту я могу себе позволить истинную роскошь потребления и выбора. Только посмотрите на мое приобретение! Вскиньте свои взоры от бренного бытия земного в даль небесную, обетованную. Воздух здесь чистый, прозрачный, каждая звездочка как тряпочкой протерта до блеска! Опять же озерцо рядом есть, можно после трудов скорбных лодыжки прополоскать и впитать в себя силу матушки-землицы. А если не пить и заострить свой слух отсутствием возлияний, то есть возможность и послушать, как соловьи горлышко продирают в сонном блаженстве. Помяните мое слово, лучше места в нашем городе не сыскать во веки вечные!

Подобный всплеск словоблудия встретил с нашей стороны шок восторженный и преклонение перед таким редким, но таким убедительным ораторским искусством Геры. Мы словно соприкоснулись с одаренным поэтом. На душе потеплело, и мы закивали с пламенным умилением. Гера, заметив наше податливое усердие, пустил малодушную слезу и вздохнул со счастливым присвистом. Назревала новая жизнь.