Действие оказало беспромедлительный эффект. Мадам де Шатоди, не успев открыть глаза, принялась сплевывать соленую воду, приговаривая: «Мерд».

– Следует помочь ей, сир, – посоветовал озабоченный Йерве. – Вероятно, у нее нервный срыв.

– Вставай, Джоконда, – сказала незнакомая женщина, опускаясь на колени перед погорелицей. – Ты цела и невредима. Все прошло. Все позади.

– Ах, Йерве! Cе туа, мон шер! Какое счастье тебя лицезреть, даже при таких обстоятельствах! – воскликнула мадам де Шатоди, не обращая внимания на подругу, и снова распласталась на одеяле. – Все мои вещи! Все мои фамильные драгоценности! Сбережения! Фибулы и броши! Портрет моего покойного супруга!

– Суета сует, – успокаивающе заметила незнакомка. – Ты жива, и это главное.

– Как же мне жить дальше?! – Джоконда схватилась за сердце. – И, главное, где?!

– Ты вернешься в Париж, – подбодрила ее незнакомка.

– Но! Но! – теряя голос, пролепетала Джоконда. – Я ненавижу двор, который лишил меня возлюбленного! Будь проклят Париж! Я одна! Я погибла! Же сюи мор! Же сюи пердю!

– Сир, – обратился к дюку Йерве, – давайте отнесем ее в повозку. Должно быть, от потрясения матка мадам де Шатоди блуждает по телу мадам де Шатоди, и у нее начался истерический припадок.

– Господи боже мой, Йерве! Где ты начитался такой ереси?! – с негодованием промолвил дюк. – Я отпишу ей ренту. Пускай купит себе новый дом в Ольвии.

– Нет! Нет! – запротестовала Джоконда. – Я не смогу жить в городе, который отобрал у меня последнее пристанище и все мои воспоминания! Йерве, помоги же мне!

– Мы заберем мадам с собой в Нойе-Асседо, – решительно заявил Йерве. – Пока она не оправится.

– Ты рехнулся, мальчик?! – воскликнул дюк.

– Не пристало кавалеру покидать даму в беде. Сир, я беру мадам де Шатоди на поруки.

Сказал Йерве, поднял безликую даму на руки и понес наугад к повозке, которая находилась неизвестно где.

– Сюда, юноша! – закричал Фриденсрайх, распахивая дверцу.

Нибелунга соскочила с Василисы и побежала навстречу.

– Мадам! – кричала внучка баронессы. – Ах, мадам, мадам, какое счастье, что вы спаслись!

– O, моя драгоценная Нибелунга, – с придыханием говорила Джоконда, обвив шею Йерве, – мон петит бюте! И ты тоже здесь! Все вы явились, как ангелы с небес, чтобы не дать мне погибнуть! Воистину, Господь милостив ко мне.

– Я с вами, мадам, – заверила ее почитательница. – Я вас не брошу. Скоро я стану женой Гильдегарда, и Нойе-Асседо станет моим домом, а значит, и вашим.

– Се не па поссибль! – прошептала Джоконда с вымученной улыбкой, и снова лишилась чувств.

Йерве уложил даму на сидение напротив Фриденсрайха, бросился к горящему дому и встал в цепочку огнетушителей рядом с дюком. Через час огонь начал сдаваться. Через два – унялся. Через три – потух. От дома на кривой улочке осталось одно пепелище и каменный остов. Морской бриз, наконец, коснулся торсов трудящихся. Дюк утер перчаткой пот со лба, Йерве – ладонью.

– Вот и хорошо, – сказал дюк. – Вот и превосходно. Где градоначальник?

Наместник Ольвии с седой порослью на голом торсе нарисовался перед владыкой Асседо.

– Раздайте всем этим самоотверженным господам, бюргерам и мужикам по два золотых каждому. Я верну из своей личной казны.

– Будет исполнено, сир, – поклонился градоначальник, – со всею точностью.

Дюк кивнул.

– А на этом месте постройте купальню. Грех такому участку пропадать – море в трех шагах. Пошлину можете пустить на формирование постоянного пожарного отряда. Мне онa ни к чему.

– Слушаюсь, ваша милость, – снова склонил голову седовласый наместник.

– Дьявол меня забери, – проворчал дюк, – тебе не кажется, Йерве, что кому-то не угодно, чтобы мы воротились домой? По коням!