Воздушные замки Наталия Косачева

1

Сквозь прозрачную стену Общей залы открывается восхитительный вид. Небо под нами устлано сплошным ковром из похожих на сахарную вату облаков. Заходящее солнце окрашивает их в самые разнообразные оттенки красного – от нежно-розового до насыщенного багряного. Где-то в дали виднеется заснеженный пик одной из гор, на столько высокой, что её вершина возносится выше уровня облаков.

Судя по метеосводкам, на жителей Поверхности в этом районе сейчас льёт, как из ведра. Но мы парим над границей осадков. Наша станция – воздушная колония – дрейфует высоко в небе, и все необходимое, что мы не можем произвести сами, нам доставляют на шаттлах. Большинство колонистов годами не покидает свой летающий дом. Поэтому настоящий дождь я видела лишь пару раз в жизни – когда моя семья проводила отпуск на Поверхности.

Мой взгляд снова возвращается к заснеженному горному пику, сверкающему в лучах заката. Падающий на Поверхность снег я видела только на экранах мониторов.

– Опять высматриваете орлиным взором то, что что не могут увидеть обычные люди, мисс Орлова? – неожиданно появившийся у меня за спиной мой друг Келсий отлично копирует чиновничий тон своего отца, члена Совета, одного из самых влиятельных и богатых людей в колонии.

Улыбнувшись, я оборачиваюсь.

– Ничего я не высматриваю. И во мне не больше необычного, чем в остальных «обычных» людях.

Вообще-то, нашим далёким предкам все мы здесь по-казались бы не совсем обычными. А всё благодаря изменениям, внесенным в ДНК людей примерно сотню лет назад.

Эксперименты с человеческими генами разрешили в начале прошлого столетия. На планете тогда свирепствовала эпидемия Золотой чумы. Вымирали целые города. Но небольшая часть населения, обладающая редкой генетической аномалией, оказалась совершенно неподверженной заразе. Предложение использовать гены этих счастливцев, чтобы придать новому поколению врожденный иммунитет к болезни, поначалу вызвало в обществе жаркие споры. Но, взвесив все «за» и «против», Парламент дал добро на невиданное ранее вмешательство в человеческую природу. Так началась новая эра в нашей истории.

После того, как угроза эпидемии была успешно устранена, область применения генной инженерии стала намного шире, а её цели – уже не такими возвышенными. Генная инженерия стала вытеснять пластическую хирургию. Все больше людей предпочитали заводить детей «в пробирке». Это позволяло не только со стопроцентной вероятностью выбрать пол будущего ребенка, но и предопределить цвет его глаз, волос, кожи… Или, например, форму носа и тип телосложения. Независимо от собственных природных данных, родители могли заложить в облик потомства те черты, которые считали наиболее привлекательными. Как итог, дети с немодельной внешностью рождались все реже.

А дальше – больше. Одним внешним совершенством дело не ограничилось. Были разработаны технологии, при помощи которых, изменяя определенные гены, стало возможным расширить границы человеческих возможностей. Нет, мы не зажигаем огонь глазами, не читаем мысли и не проходим сквозь стены – ничего такого. Тем не менее, генные мутации позволили людям добиться необычайной силы и скорости, до предела увеличить выносливость, обострить все органы чувств и т. д. Даже в области творческий и интеллектуальных способностей были достигнуты серьёзные успехи, хотя эта сфера – куда более тонкая. Таким образом, благодаря достижениям науки, способности, которыми раньше обладали лишь олимпийские чемпионы, великие ученые и выдающиеся музыканты, теперь оказались совершенно в порядке вещей.

Однако никто не обладал и не обладает всеми дарами сразу. Были попытки объединить как можно больше талантов в одном организме, но ни к чему хорошему они не привели. И вообще, чем сильнее люди вмешивались в собственную природу, тем серьёзнее и непредсказуемее оказывались последствия. В конце концов, стало ясно, что пора остановиться. Пятьдесят лет назад манипуляции с человеческими ДНК опять запретили. Но мутантные гены навсегда остались в нашем генофонде.

Вот откуда у меня «орлиный взор», позволяющий мне видеть больше, чем «обычные» люди. У Келсия такой способности нет. Зато он может поднять вес, который тяжелоатлетам прошлого и не снился.

И сейчас его сильная рука ложится на мое плечо.

– А всё же, что ты так напряженно ищешь за бортом, Марго? О чем ты думала на этот раз? – с интересом спрашивает друг.

Я пожимаю плечами, и Келсий убирает руку. Обернувшись на пару секунд, я бросаю последний взгляд на удаляющуюся гору.

– Просто пыталась представить, каково это: гулять во время снегопада по одетой в белое Поверхности, и чувствовать, как на лицо опускаются снежинки.

– Каково чувствовать, как на твое лицо падает замерзшая вода? Бррр. Наверное, сперва – холодно, потом – мокро. Приятного мало.

Я поджимаю губы, сдерживая улыбку. Келсий в своем репертуаре.

– Келс, даю дружеский совет: в следующий раз, когда захочешь произвести впечатление на девушку, постарайся быть хоть немного романтичным. Нам это нравится.

– Я произвожу впечатление на девушек и без всякой романтики, – самодовольно заявляет в ответ парень.

Что ж… Это факт. Пусть в наше время некрасивых людей днем с огнем не сыщешь, однако некоторые все же наделены красотой больше, чем остальные. И Келсий определенно из их числа. Высокий, превосходно сложенный блондин с голубыми глазами и очаровательной улыбкой… В общем, внешность прекрасного принца со страниц книги сказок. А если еще добавить ум, спортивные данные, чувство юмора, положение в обществе… – не удивительно, что большинство девчонок в колонии сходит по нему с ума.

И не удивительно, что у него такое самомнение. А мне вместе с Милой, его сестрой и моей лучшей подругой, приходится постоянно следить, чтобы он не задирал нос слишком высоко.

– Меня ты не впечатляешь, – поддеваю я Келса.

– Ты редчайшее исключение, которое только подтверждает правило, – все также самодовольно отвечает Нолан. – И то лишь потому, что ты знаешь меня с самого рождения, и рассматриваешь меня только как еще одного своего старшего брата.

– И правда. Разве я могу рассматривает тебя по-другому, если помню, как ты щеголял на семейном празднике в костюме Магма-мена?

– Магма-мен был моим любимым супергероем. Он крутой, – парирует Келсий. – И, между прочим, ты тоже не кажешься мне такой уж привлекательной, стоит только вспомнить, как ты пускала слюнки в своей колыбельке.

Я толкаю шутника локтем.

– Когда я пускала слюнки в колыбельке, тебе самому было четыре года. Врядли ты можешь это помнить.

– О, я помню. А еще я помню, как у тебя почти одновременно выпали сразу три молочных зуба. Эту жуткую улыбку я не забуду никогда.

М-да. Если иногда детская дружба и перерастает в нечто романтическое, то это явно не наш с Келсием случай.

Я пытаюсь снова его ударить, но на это раз он ловко уворачивается.

– Какая ты драчливая сегодня, Марго.

– Ага. Ты в курсе, что при последней проверке мне поставили диагноз – «скрытая тяга к насилию»?

– Ах, так вот почему они захотели сплавить тебя на Поверхность. Хуже, чем женщина на корабле, может быть только женщина-маньяк на корабле.

– Келс, ты такой милый.

Я отворачиваюсь от него, давясь смехом и представляя себя, бросающуюся с огромным ножом на беззащитных жителей нашего Альтаира.

Келс обходит меня, чтобы мы снова оказались лицом к лицу.

– Ладно, сейчас я скажу кое-что действительно милое, – он смотрит мне прямо в глаза. Улыбка из самодовольной становится настоящей, теплой. – Я очень рад, что ты решила остаться.

Несколько секунд я не знаю, что сказать. Это было намного больше, чем просто мило.

– Вау. Мне стоило остаться, чтобы это услышать, – наконец, отшучиваюсь я.

Да, я сделала правильный выбор, что осталась. Однако это было трудное решение. Взглянув через плечо Келсия куда-то далеко за борт, я едва сдерживаю вздох.

– Но сама ты не очень рада, – замечает мой друг. Он слишком хорошо меня знает.

– Не очень, – признаюсь я.

– Тогда, может быть, тебе все-таки стоит согласиться на переселение? Если ты действительно этого хочешь, мы можем попросить моего отца снова включить тебя в список. Еще не поздно.

– Нет. Я, конечно, хотела бы жить на Поверхности. Но только если бы моя семья и друзья переселились бы со мной. А без вас… я буду слишком сильно скучать.

– Марго…

Голос Келсия тонет в испуганных вскриках – моём и других людей в зале. Свет по всей огромной комнате вдруг начинает мигать, и наша станция резко кренится вправо, градусов на сорок пять. Не ожидая ничего подобного, я теряю равновесие. От падения меня спасает Келсий. Он быстро ловит меня одной рукой и притягивает к себе, помогая устоять на ногах.

Но дальше – гораздо хуже. Пол без всякой видимой причины уходит у нас из-под ног, и на одну, самую страшную в моей жизни, минуту, кажется, что вся станция беспомощно рушится, с каждой секундой приближаясь к земле все быстрее.

Потом падение прекращается также внезапно, как и началось. Остается небольшая тряска и покачивание из стороны в сторону. А электрические лампочки продолжают мигать. Наконец, включается аварийная сигнализация.

– Разгерметизация системы. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и пройдите в ближайший модуль эвакуации. Разгерметизация системы. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и пройдите в ближайший модуль эвакуации, – повторяет монотонный механический голос, который, лично для меня, никак не способствует сохранению спокойствия. Сердце колотится в груди, как сумасшедшее.