Остапенко привёл их к пятиэтажному дому, в котором, видимо, размещался какой-то штаб. Окна в нижнем этаже были заложены мешками с песком, верхние выбиты, асфальт разбит бомбами и усыпан битыми стёклами и кирпичным крошевом.

Они подошли в тот момент, когда из подъехавшей к подъезду легковушки с пробитыми дверцами, опираясь на плечи двух военных, выбрался майор.

– А, Остапенко! Хорошо, что ты здесь! Беги к Абраменке, передай приказ: пусть прочешет Печёрский лес3. Эти гады где-то там спустились. Поймать во что бы то ни стало! Смотри, не убейте по дороге! А это кто?

– Товарищ майор, привёл задержанных. Для выяснения.

– Веди в караулку.

– Они до вас. Те, кого вы велели отвести в школу. Вчера. Из столовой.

– Помню. Иди! Без лётчиков не возвращайся!

– Углов! Этих двоих в мой кабинет. Сейчас пришкандыбаю. И врача ко мне пришли.

– Вы ранены? – спросил Остапенко.

– Надо же! Заметил! – ухмыльнулся майор. – Метрах в ста от моста достал фашист. Повезло. Только ногу зацепило.

Через полчаса Сашка и Губер зашли в комнату, в которой сидел майор со снятым сапогом, спрятав под столом с несколькими телефонами забинтованную ногу. У двери на стуле сидел сержант, которого майор назвал Угловым.

– Ну что вы? Где ваш младший политрук? Сбежал небось?

– Не знаю, – ответил Майер, – сказал, что не сторож нам и уходит сражаться.

– Скользкий тип, не удивлюсь, если сбежал под сурдинку. Не дело бросать вверенных тебе людей, кем бы они ни были. Ну да бог с ним. Вам-то чего от меня надо?

– Зачислите нас в какую-нибудь часть и дайте оружие.

– Ишь ты! На каком же основании я дам вам оружие?

– А на каком основании вы нас разоружили и безоружными отправили в окружённый противником город?

– Во-первых, не я вас разоружал и отправлял. А во-вторых, те, кто изъял вас из ваших частей, сделали это не из бухты-барахты. В Красной Армии из бухты-барахты ничего не делается – запомните это! Раз изъяли, значит были основания.

– Когда мы прорывались из окружения, пропал красноармеец нашей батареи Креер. Говорили, что он перебежал к немцам, хотя никто этого не видел.

– Ну вот, значит основания были.

– Даже если бы он перебежал, разве могут сорок человек отвечать за одного?

– Не могут, а должны! Ну ладно, оставим это. Значит, вы хотите, чтобы я зачислил вас в какую-нибудь часть и дал вам оружие? Так вот вам мой ответ: отменить прежний приказ насчёт вас я не могу, и выдать оружие не военнослужащим не имею права. Кстати, вопрос: вы за себя просите или за всех своих товарищей, кто находится в школе?

– Я говорю только за себя. У моих товарищей вы можете спросить сами.

– Чувствую, что и вы не совсем им доверяете. По крайней мере, не всем доверяете.

– Нет. Я считаю, что не имею права решать за других отправляться им под пули или нет. За себя я решил. Другие пусть сами решают.

– Ну что же. Я вам верю. Но ещё раз говорю, что не могу отменить прежний приказ насчёт вас.

– Нас приказано отправить в тыл, а тыла нет. Значит приказ выполнить нельзя, а приказ, который нельзя выполнить, утрачивает силу.

– Товарищи красноармейцы, давайте так: вы сидите в школе, не высовываетесь, а я буду иметь вас в виду. Обстоятельства могут измениться. Вы можете понадобиться. Тогда посмотрим.

– А как же с питанием? Ребята со вчерашнего утра не ели.

– Да, жрать вам действительно надо. К голодной смерти вас никто не приговаривал… На довольствие, пожалуй, можно вас поставить. Как демобилизованных и направленных на тыловые работы. Сейчас выпишу вам распоряжение. Как твоя фамилия?

– Майер Александр.

– А отчество?

– Эдуардович.

Через несколько минут майор подал Сашке следующее распоряжение: