Отброшенная взрывом к дальней стене, страшно кричала похожая на Алису красавица-официантка, зажимая ладонями глаз. Её пальцы были в крови.

Сашка сидел в простенке, и осколки стёкол его не тронули. А Губеру опять рассекло темя – почти в том же месте, где вчера чиркнул по нему осколок немецкого снаряда. Стёклами были ранены ещё несколько солдат.

Между тем вой стал удаляться и вскоре пропал. Так в одну минуту начался и закончился налёт немецкой авиации.

Когда выбрались наконец из столовой, то увидели, что им сказочно повезло: огромная двухсот пятидесятикилограммовая бомба взорвалась рядом с углом здания, но связка брёвен лишь покосилась, а не разлетелась, и благодаря этому никто не погиб.

Но повезло им не во всём: на улице против входа в столовую ярким пламенем горели обе их машины. Ехать дальше было не на чём.

Немцы жались к покосившейся стене столовой и молча смотрели на огонь и суету вокруг их машин.

Арютов, не пострадавший во время взрыва, показывал документы приехавшему майору и спрашивал:

– Что мне делать?

– Позвольте, я не понял, кто они такие?

– Немцы.

– Пленные что ли?

Майор с красными глазами видно плохо соображал после нескольких бессонных ночей.

– Зачем пленные? Наши, советские немцы, красноармейцы …-го лёгко-артиллерийского полка. Мне приказано доставить их в тыл, в Чаусы, а у меня машины разбиты!

– В какой тыл, голубчик? Могилёв окружён! Какой дурак послал вас в Чаусы?

– Как же?! Я не знал, что Могилёв окружён.

– По моим сведениям, противник уже подходит к Чаусам. Куда же вы поедете?

– А как мне быть?

– Не знаю, не знаю, – равнодушно отвечал майор. – Обращайтесь в комендатуру.

– А где она?

Майор стал объяснять, а младший политрук раздражённо со слезами в голосе перебил его:

– Что же я, сорок человек потащу за собой через весь город?!

– Зачем водить за собой? Здесь много брошенных зданий, пусть посидят, подождут, пока выясните. Эй, Остапенко, проводи младшего политрука с компанией во вторую школу.

– Они не моя компания, – злобно сказал Арютов и махнул немцам. – Следуйте за мной!

Остапенко был скуластый мужик с белёсыми бровями и на все вопросы отвечал односложно:

– Начальству видней! Прорвёмся!

Он привёл их в школу, которая располагалась в огороженном тополями дворе со сломанной калиткой. В школе было пусто, тревожно, сумрачно.

– Сидите здесь, не вздумайте убежать! Навязались вы на мою голову! – сказал Арютов и ушёл вместе с Остапенко.

– Ну что, камрады, как себя чувствуете? – спросил артиллерист гаубичной батареи Траубе.

– Вроде заключёнными, – ответил кто-то.

– Вчера ещё стояли плечом к плечу, а сегодня: «Не вздумайте убежать!»

– Куда мы теперь? Слышали, Могилёв окружён, тыла нет, – сказал Дитрих. – Лучше уж драться, чем ни туда, ни сюда.

– Ладно, послушаем, что политрук скажет, – сказал Сашка.

Арютов вернулся часа через два.

– Плохи ваши дела! – сообщил он. – Могилёв окружён, гарнизон готовится к уличным боям, что с вами делать – никто не знает. И вот ещё что… Немцы выбросили с самолётов парашютный десант. Они одеты в форму красноармейцев. Наши пошли их ловить. У них приказ в плен никого не брать. Представьте: попадётесь вы им под горячую руку вот такие как есть: в красноармейской форме, говорящие с немецким акцентом. Сами понимаете, что с вами будет. Так что сидите здесь и не высовывайтесь.

– А вы, товарищ младший политрук?

– А я пойду сражаться, не сторожить же мне вас!

Арютов ушёл, и не внушающие доверия его больше не увидели.

В Могилёве

Ошеломлённые красноармейцы несколько минут стояли молча. Снаружи всё громче слышались орудийный грохот и ружейно-пулемётная пальба.