«Мерещится мне али нет, что голос хозяйский я слышу? Того, почитай, уже несколько веков нет, молва говорила, и сгинул он ужо. А меня...»

— Ты что ж это, окаянный, в хоромах устроил? — раздался голос хозяина.

«Нет, не мерещится».

Домовой аккуратно положил свою горошину и отжал несколько штук у соперницы, только потом медленно повернулся.

Хозяин, его великий и могучий колдун, стоял перед ним живехонький и... злой.

Добрышке ничего не оставалось, как защищать себя.

— О, явился наконец! Ещё и на домового своего кричит. Ух, я зол... — начал было он.

Бессмертный удивлённо уставился на своего всегда покладистого домового, не узнавая того. Видимо, даже у духов может испортиться характер, когда они живут без хозяина.

— Зачем это мне зря свою силушку тратить и порядок поддерживать в хоромах, ежели хозяин пропал невесть где? Вот и берёг силы, чтобы прожить это время...

— Силу, говоришь, берёг... — протянул колдун.

Домовой замер. Видно, от трёпки ему не избежать. Он попятился от хозяина, готовясь к худшему.

«Пересижу-ка я пока подальше отселя», — пробормотал домовой, крутанувшись на пятках, и попытался сбежать. Но Бессмертный, словно коршун, к нему метнулся, перехватил его поперёк туловища и, не дав опомниться, поволок обратно в дом.

Добрышка, болтаясь в воздухе, пытался вырваться и орал одно и то же:

— Говорю же! Силу берёг я, потому и не наводил порядок... Да пусти ты, чтоб тебя чуры унесли!

«Но куда там унесут, как же... Он же бессмертный, терпи его теперь до скончания веков», — подумалось духу.

Кощей молча тащил его, не обращая внимания на крики. Лишь когда они зашли внутрь, он наконец ответил:

— Вот и пригодятся теперича твои накопленные силы.

Домовой замер, как только увидел девушку, стоявшую посреди комнаты. Он принюхался, учуяв знакомый запах, и удивлённо охнул: «Дочь небось? Вона как прёт духом от неё хозяйским. Это ж откель у нежити этой дитë взялося-то? Но, навроде, эта посмирнее его будет? А потому, ежели она с таким же характером, жизнь его будет тяжкой с этими двумя».

Бессмертный поставил Добрышку на пол, и тот тут же рванул за печку, чихнув пару раз от пыли, им же и поднятой.

— Да всё-таки пыльновато как-то тута, — тихо пробормотал он себе под нос. — Конечно, когда я последний раз сюда залазил-то, спал вона на хозяйской кровати. А чего хорошему месту пропадать?

Он вздохнул, понимая, что теперь спать ему снова за печью. А ещё и порядок наводить. Сам-то Кощей и пальцем не шевельнет, свои придётся силы тратить на то.

— Добрышка, вылазь по-хорошему и займись своими прямыми обязанностями, — раздался голос Бессмертного.

Домовой только чихнул в ответ, но выйти всё-таки не решился.

Колдун вздохнул и хотел было применить силу, но дочь его остановила.

— Не стоит так с духами, тем более домовыми, — тихо сказала она. — Поговорить с ним надобно. Задобрить.

«Задобрить? А ещё чего ему!? Может, пряников напечь?» — недовольно подумал хозяин терема, но промолчал.

Вильфрида подошла к печке и заговорила с местным домовым:

— Добрышка же тебя величают? — В ответ была лишь тишина. — Меня Вильфрида зовут. Ведьма я, из других мест прибыла. Дочка я его, — мотнула она головой в сторону стоявшего поодаль отца. «Ну что теперь... Отец же! Так и стану величать».

Домовой охнул про себя: «Ещё и ведьма, мало ему одного колдуна!»

— Вылазь. Не бойся. Я тебя в обиду не дам, — продолжила она. Её голос был мягким и располагающим к себе.

Добрышка не удержался. Он вышел, но глаза его были устремлены в пол. На этих двоих боязно ему было поднять взгляд. Заодно он и понял, сколь же он не прибирался тут. Понятно ему стала и злость хозяина. Сам-то он поначалу наводил здесь порядок, как и положено, но потом, спустя лет пятьдесят, забросил это, понимая, что либо будет чистота, либо он сгинет. Терем рушился, а с ним и его силы таяли. Вот и не тратил своё колдовство.