За ней оказалась библиотека. Полки, уходящие вверх до самого потолка, были заставлены свитками, перехваченными кожаными шнурками. В воздухе витал запах старой бересты и пыли. Ведьма подошла к одной из полок и взяла в руки один из свитков. На поверхности того были выцарапаны странные знаки, которые она не могла прочитать.

— Что ты здесь делаешь? — раздался голос за её спиной.

Вилька обернулась. В дверях стоял Кощей.

— Просто смотрю, — ответила она.

— Эти свитки пока не для тебя, — сказал он, подходя ближе. — Они полны знаний, которые могут быть опасны даже для таких, как ты. Придёт время, и я отдам их тебе, а пока нет в тебе той силы, что сможет совладать с этим знанием.

Дочка кивнула. Она положила свиток обратно на полку и прошла мимо отца.

— А погребец, у тебя в тереме есть погребец? — сказала она, не оборачиваясь. — Ты покажешь мне его?

Колдун замер на мгновение, затем вздохнул.

— Погребец — не место для тебя, — ответил он. — Там много тёмного. Дела мои, прошлое там. Не стоит то тебе глядеть.

— Но я хочу увидеть, — настаивала Вильфрида.

— Хорошо, — сдался мужчина, тяжело вздохнув. — Но сперва поедим, голоден я.

Они спустились вниз, где уже закончил уборку Добрыша. Терем теперь сверкал чистотой. Пыль исчезла, паутина была сметена, а деревянные полы блестели, будто только что вымытые. Даже воздух стал свежее, словно в дом вдохнули новую жизнь.

Ведьма, оглядевшись, кивнула одобрительно.

— Ну, теперь другое дело, — сказала она, направляясь к печи, стоявшей в углу.

Она выбрала пузатый глиняный горшок, который стоял на полке, и принялась готовить обещанную домовому кашу. Зерно, масло, немного соли — всё это она нашла в кладовой, которая, к её удивлению, оказалась полна припасов. Видимо, Добрыша всё же старался поддерживать хоть какой-то порядок. Ну или то магия отца.

Кощей сел за стол, наблюдая за дочерью. Его взгляд был задумчивым, он смотрел, как ловко управляется девушка с печкой и ухватом.

— Кашу, говоришь, варишь? — спросил он, стараясь скрыть лёгкую улыбку.

— А то, — ответила Вильфрида, не отрываясь от дела. — Обещала домовому, значит, надо выполнить. Да и тебе, видать, не помешает подкрепиться. Давно домашнее варево ел?

Добрышка, стоя в углу, смотрел на неё с благодарностью. Его маленькие глаза влажно блестели, а руки нервно теребили край кушака.

— Спасибо, хозяюшка, — прошептал он. — Уж больно давно я каши настоящей не пробовал. А уж если с маслицем, — он мечтательно облизнулся.

— Не за что, — отмахнулась Вилька, помешивая кашу. — Ты порядок навёл, а я своё слово сдержу. Вечером ещё и пирогов напеку. С капустой.

Домовой сглотнул слюну, пироги он уважал, особливо если с капустой.

В этом они были похожи с Прошкой, подметила про себя Вила и грустно вздохнула.

Вскоре аромат свежей пшеничной каши заполнил терем. Вильфрида разложила её по мискам и поставила на стол. Кощей, не дожидаясь приглашения, взял ложку и принялся есть с аппетитом.

— Ну что, Добрышка, садись, — сказала Вильфрида, пододвигая и ему миску.

Домовой, смущаясь, уселся на краешек лавки и начал есть, шумно дуя на горячую ложку и отправляя ту в рот.

— Неплохо, — наконец произнёс Бессмертный, отодвигая пустую миску. — Каша как каша, навроде как, но с душой.

— Спасибо, — сухо ответила Вильфрида, но в её глазах мелькнула тень улыбки. Всё-таки приятно любой бабе накормить голодных домочадцев.

Добрышка махнул рукой, и миски отправились на помывку. Всё ж приятно иметь в дому такого помощника. Это обычным бабам духи не показываются, а вот ведьмам завсегда подсобят по хозяйству.

Оставалось познакомиться и с другими духами дома.