– Ну… – дед почесал затылок, – знаю токмо, шо оно соседствует с Киевским.

– Так, ладно. А мы сейчас где? – спросил я.

– Из Киевского княжества ступаем в Смоленское… – отозвался дед.

– Так, хорошо! А Москва где, в какой стороне?! – спросил я с напором.

Лука призадумался, глянув в сторонку:

– Дык… не ведаю.

– Хорошо, я зайду с другой стороны. Где у нас сейчас столица?

– Сто… лица, – дед насупился. – Что сие означает?

– Дед! Ты издеваешься?! – воскликнул я, эмоционально, дед чуть отшатнулся. Я выдохнул, пытаясь успокоиться. – Скажи мне, честно. Где мы сейчас? Только не ври мне.

– Хыть! Так ужо в Смоленскую епархию вступаем.

Тут почувствовался толчок – за разговорами я и не заметили, как уже приплыли. Все повалили на берег, перетаскивая пожитки, оружие и припасы. Лука, не дожидаясь приглашения, рванул с места на выгрузку, я только успел схватить его за край рубахи, но не удержал, и завалился на бок. Я встал, зло посмотрел по сторонам – кого бы ещё допросить, но придётся оставить на потом – все были заняты высадкой на берег.

– Ничего не оставлять, – сказал нам Ворон. – Уходят ладьи, дальше ходом своим.

Ну, собственно, особо ничего у нас и не было, кроме одежды и, вот, железяки, которую Ворон дал для тренировки. А поскольку делать было нечего, помощи никто не просил, то мы просто сидели и ждали. Темно было, как в погребе – пасмурная погода стояла все дни. Тучи закрыли собой и звёзды, и луну, взирая с высоты птичьего полета на копошение людишек, которым дома от чего-то не сиделось.

Подошёл Тихомир, позвал с собой. Подошли к группе людей, всё те же действующие лица: Ворон, Шатун, Мороз, Баламут и ещё двое не известных до сих пор мне людей.

– Так, Мороз! – сказал Ворон. – Смотрящие мои, стеречь – твои. С свитанием двигаемся на место, указанное Лукой… где Лука? Вот Лука, – найдя дедка указал не него рукой. – Ведь найдёшь ты, Лука?

– Лучше тебе найти, – отозвался Баламут.

– Вопросы есть? – спросил Ворон. – Тогда спать, – и все, как по команде, начали расходиться.

– Стойте, стойте, – испугался я. – А где спать-то?

– А где хочешь, там и спи, – ответил Баламут.

– Как, прям так что-ли?

– То лях, – ощерился Баламут. – В теремах жить любо, а на земле ему худо.

Но последние слова его прозвучали уже где-то в темноте, так как все разошлись, не задерживаясь на разговоры.

– Блииин! Обсерил Тузик грелку.

Я пощупал левый локоть, кто-то сзади хлопнул меня по плечу.

– А, – крикнул я с испугу.

– Не кричи.

Я повернулся – это был Ворон.

– Держись меня ты, – Ворон развернулся и пошёл, я вслед за ним.

Мы подошли к месту, где в повалочку уже лежало несколько человек.

– Вон, к Луке ложись, – показал рукой Ворон на лежащего человека.

Старый пень уже вовсю дрых, видать ко всему привычный. Я устроился рядышком, не очень веря в то, что удастся заснуть, но то ли напряженность дня, то ли слабость организма – сказались, и не успев толком пожаловаться, как же неудобно спать на земле, тут же провалился в сон.

– А… – но мне тут же закрыли рот рукой.

– Не кричи ты, – сказал Ворон. – Газу.

Было по-прежнему темно, дико хотелось спать. Народ просыпался, поправлял амуницию, собирал вещички.

– А чего так рано-то? – возмутился я, еле разлепив глаза.

Но на меня никто не обращал внимания. Лука стоял, зябко поёживаясь. Да, прохладно, сыро. Я стал подниматься и чуть не застонал – каждое движение вызывало дикую боль в мышцах и жилах, желание куда-то идти резко пропало.

– При ходьбе согреешься ты и полегчает, – сказал Ворон.

– Не буду, – ответил я и уставился в землю.

– Не понял я! – удивился Ворон.

– Не пойду, не хочу, – ещё больше насупился я. – Надоело все, домой хочу.