"Все отлично, мам", – виновато улыбнулись однокласснице, отвлекаюсь на то, чтобы отписаться взволнованной родительнице.

В кои-то веки вспомнила обо мне… Но хорошо, что они все ещё не дома.

– Так вы живёте с Марком вместе? – возвращаюсь в реальность, откладывая телефон в сторонку.

Лицо Камиллы морщится, как будто мои слова имеют неприятный запашок. Она всегда так делает, когда разговаривает со мной, но почему-то сейчас это меня немного уязвляет.

– Я отказываюсь отвечать на твои вопросы, пока ты не прояснить ситуацию, – неожиданно поясняет свою реакцию одноклассница.

– Я… хотела увидеть Марка, – отвожу взгляд, внезапно откровенно выдавая причину своего здесь присутствия.

Я ведь могла отказаться от приглашения в дом. Могла уйти, но что-то во мне противилось этому. Словно… я вдруг стала человеком, который пойдет на все, чтобы заполучить желаемое.

– Все хотят, – легко пожимает плечами Камилла. Видимо, ее веселят мои ответы.

– Мне нужно серьезно с ним поговорить, – добавляю холодно, желая хоть как-то обелить свою и без того паршивую репутацию.

Не хочу знать, о чем подумала Селезнева! Не хочу, но…

– Ты залетела от него что ли? – серьезным тоном вопрошает Камилла и хмурит темные брови.

– Что?! Нет! – активно мотаю головой, испуганная данной перспективой даже в фантазии. Сердце заходится в бешеной гонке. – Ни в коем случае! Мы даже не… Я даже не…

– Успокойся, я пошутила, – смеётся одноклассница, спуская с пуфика ноги.

А меня уже не остановить. Кажется, словно дурацкое предположение Селезнёвой становится подходящим ключом от двери, за которой скрываются все мои переживания:

– Меня достали его… друзья. Эта идиотская затея со спортзалом. А еще Васильков! Он… он перешёл черту!

– Так он их никогда и не видел, – влезает в поток моего изливания души брюнетка. – Зрение минус десять, в линзах ходит.

– Он сказал, что, когда Марк придет в школу, меня оттуда выгонят. А после толкнул в лужу. На улице! И краской облил во вторник.. Угрожал постоянно, вот я подумала, что…

– Что он марионетка в руках Кострова? – заканчивает за меня Камилла и вдруг бросает куда-то себе за спину: – Марк, ты слышал? Ты у нас, оказывается, тот ещё махровый злодей. Выходи уже давай, хорош у двери тереться.

Грудь словно пронзает тысячей маленьких иглы. Я забываю даже дышать, лишь смотрю во все глаза, как дверь распахивается, и в комнату вальяжный шагом входит Костров.

Кажется, он действительно все это время находился за дверь и слушал.

А я, похоже, добровольно влезла в логово этих двух… хищников.

18. 18. Катя

– О чем беседуем, девчонки? – вот, что первым делом спрашивает Марк, стоит ему остановиться в центре комнаты.

Сегодня он выглядит иначе. Я, признаться, никогда и не видела Кострова, кроме как в школьной форме. Он ведь и уроки физкультуры чаще всего прогуливает. Из-за этого в моей голове сложился определенный образ одноклассника. Всегда безупречный, безукоризненный…

Сейчас же, в широкой светлой футболке оверсайз без принтов и черных шортах, оголяющих подтянутые икры, этот парень смотрится как обычный подросток. Не из тех, кто рождается с золотой ложкой во рту, а таких, как я… Щеки мои опаляет жаром, а ладони подрагивают.

Господи, чего я вообще пялюсь? Бежать нужно!

– О том, какой ты мудак, конечно же, – довольно легко заключает Селезнева, даже и бровью не поведя.

В недоумении перевожу взгляд с Камиллы на Марка и обратно.

А… что тут происходит вообще? Неужели я ошиблась в своих предположениях и меня не собираются убивать?

– Как нехорошо, Слизнякова, учишь новенькую плохим словам, – с неодобрение в голосе проговаривает Марк, широко улыбаясь.