– У тебя нет права судить меня, замарашка. Твое место у моих ног, в луже грязи. И даже не думай отсюда подниматься, – он кривит свои тонкие губы в усмешке и брезгливо убирает от меня руки, выпрямляясь. – Как только Марк вернётся в школу, тебя из нее мигом вышибут, уж не сомневайся.

Это становится последней каплей в чаше моего терпения. Теперь я не могу просто взять и остаться в стороне, как обычно.

Дождавшись, когда Васильков скроется за ближайшим поворотом аллеи за деревьями, я достаю чудом не промокший телефон из кармана.

17. 17. Катя

Спустя полчаса езды в такси эконом класса, куда меня на удивление согласились пустить в столь неприглядном виде, я стою возле дома четы Костровых. Злая, раздосадованная и полностью потерявшая голову.

Однако на дверной звонок жать не спешу. Все те сомнения и неуверенность нагоняют меня, спешащую сломя голову положить конец своим страданиям. Я словно и сама их жду, цепляясь за последний шанс отступить.

Но нет! Не сегодня. Меня достало подобное высокомерное отношение одноклассников. Их вера в безнаказанность, постоянные попытки прикрыться авторитетом Марка. И ведь не безосновательно, все знают, что против него я никогда не выступлю. Струшу, как всегда, зарыв голову в песок.

Так бы и было, не будь Васильков настолько голословен, а история, связанная с ним, столь запутанной.

Вытянув руку, все-таки жму на звонок. Внутри все трепещет, сердце сжимается то ли от страха, то ли от предвкушения. Я никогда не делала ничего подобного, ничего выходящего за рамки. И наверное не сделала бы, если Саша не припер меня к стенке. Вернее к тротуару.

За дверью тихо. На мой звонок будто бы никто и внимания не обратил. Тогда-то я и, окончательно потеряв последние мозги, принялась стучать по двери кулаком.

– Эй, откройте! – произношу громко, с надрывом, как будто за подобное мне потом не выскажут ничего.

Ей богу, да кто бы в здравом уме сунулся в дом к депутату на столь наглых щах?

Но спустя минуту беспрерывной долбежки я сдаюсь. Стою, поджимая губы, не зная, что и делать. Погода на улице ухудшается, я чувствую как мелкий накрапывающий дождь кусает мои горячие щеки. А порывистый ветер проникает сквозь влажную одежду, заставляя тело дрожать.

Наверняка мне стоит остыть. А ещё лучше, вернуть домой и ещё раз все хорошенько обдумать. Может, тогда и выход найдется попроще?

"Да, определенно, зря я сюда пришла", – мысленно соглашаюсь с собственными доводами. Но когда делаю шаг в сторону, собираясь уйти ни с чем, дверь внезапно распахивается.

А на пороге стоит…

– Камилла? – удивлению моему нет предела.

Одноклассница одета в домашнюю одежду: короткие шорты с забавным принтом цвета фуксии и тонкую облегающую маечку. Предупреждений на тему того, что она оказалась здесь случайно или по делам, не возникает.

– Романова, ты рехнулась так долбиться? – возмущается Селезнева, удерживая дверь и награждая меня острым взглядом. – Если бы предки дома были, тебя бы в ментовку сдали.

– Но я… А… – мой речевой аппарат словно даёт сбой, ещё и ливень, как по заказу, вдруг начинает набирать силу, с силой расстреливая асфальт и мою застывшую в недоумении фигуру тугими каплями.

– Срань, – сквозь сжатые зубы ругается Камилла, обращая внимание на непогоду. А потом снова смотрит на меня: – Заходи давай!

Одноклассница открывает дверь шире, любезно впуская меня внутрь. Как-то на автомате подчиняюсь, без вопросов шагая в объятья дома.

Чьего? Кострова или Селезнёвой? Я же совершенно точно не могла ошибиться с адресом. Да и Камиллу никогда не видела в нашем районе…

"Неужели они с Марком вместе?"