«Вот это план! Была не была, попробую», – поразмыслил Кесарий и закивал, как послушный пёс.

Марцелин по-ребячьи рассмеялся и с задором похлопал молодого мужчину по плечу.

– Мне пора, – сказал он, забирая свиток.

Возвращаясь на своё место, Прокопийский ликовал, но вскоре испытал странное чувство разочарования и даже сожаления. Услуга теперь казалась невыполнимой. Также подумалось, что библиотекарь может шпионить на персов. С другой стороны, зачем персу знать, сколько солидов, аргентариев и фоллисов потратили на колесничих или закупку тех же цветов?

– Квестор зовёт, – через приоткрытую дверь окликнул Кесария смуглый коллега, нёсший подставку для свитков.

Прокопийский вошёл к начальнику и застал того в привычном для неудачных дней настроении.

– Мне нашептали, ты отлучался. Отлыниваешь?

– Плохо стало от духоты.

– Библиотекаря не видел? Любит тереться у окон.

– Видел, – не отнекивался секретарь. – Не от мира сего, нёс бессвязную кашу про Боэция и Трибониана.

– О, точно – Трибониан, – хлопнул в ладоши Амидский. Он внимательно окинул захламлённый стол взглядом, но не нашёл нужной вещи и прекратил поиски. – Так, уйду пораньше. Придёшь сюда вечером и рассортируешь дела – заслужил дополнительную работу.

– Как скажете! – Оставалось гадать, не благоволение ли это господа.

– Слушай, это не наказание за то, что ты отлучался: мне ваши обмороки не нужны, не делайте зверя из меня. Причина иная: на той неделе ты сидел и калякал для себя в рабочее время. Обещал наказать? Обещал. Не забыл.

– Это не отражалось на выполнении задач. Я всё успевал. Бумагу сам… – пытался оправдаться Прокопийский.

– Мне всё равно! Давай пойдём к тебе, и если найду писанину, то выкину её к чертям! – повысил голос начальник.

Кесарий спокойно выдохнул. Во-первых, Ефрем не из тех, кто сдвинется с места ради такой мелочи. Во-вторых, рукопись уже у Марцелина, и если тот не обронил её, то всё замечательно.

– Мотай на ус: пока я тут главный, ты будешь заниматься делом, иначе вылетишь. Свободен!

Отруганный переписчик поспешил удалиться.

– Погоди, тарелку на мойку захвати.

**

Спустя шесть часов Исидор без стука отворил дверь главного кабинета канцелярии и внёс ушат с водой, держа в руках вехоть из старой пенулы. Он застал Кесария переписывающим что-то на отдельный лист и спросил:

– Чего так долго?

– Слишком сложное поручение, – сказал полуправду секретарь. – Придётся мне закрывать. Ключ завтра утром принесу. Договорились? Вроде не подводил ни разу.

– Идёт, – Исидор зевнул, опуская в ушат тряпку. Потом он сел и заводил ею по полу.

– А швабра?

– В нашей, лень переться. Вот скажи, у нас тринадцать лбов, а мыть почему-то в основном мне…

– У тебя замечательно получается. Прикажут другому – сделает хуже. Даже отсюда вижу, как стараешься.

– Убедительно.

У Кесария же промелькнула мысль, что можно уволиться и попробовать наняться уборщиком в дворцовую библиотеку: протираешь полки и читаешь редкие книги. Правда, идея тут же показалась совершенно глупой.

– Кес, ты как влитой. Не хотел бы занять место квестора, большим начальником стать?

– Нет. Да и разве Амидский большой начальник? – выразил сомнение Кесарий. – Для нас – само собой. Но над ним префект, а выше – двор, советники. В истории бывали случаи, когда даже императоры выполняли волю других.

– Может и бывали. – Исидор почесал макушку запястьем.

Едва ли для прогулок есть лучший момент, чем день весенней погожей поры, солнечный, но не жаркий, наполненный благоуханием распустившейся зелени. Юстиниан планировал перед обедом прогуляться у воды в компании своей возлюбленной, но гонцы принесли во дворец вести, спутав все планы.