Византийские грешники Иван Коберницкий

Путь к ближайшему форуму Константинополя лежал от са́мого величественного акведука между третьим и четвертым холмами через ряды улочек. Нумерий, скрюченный полноватый мужчина в белом плаще с каймой, был в компании нанятого им специалиста по праву и своего помощника-простолюдина. Последний тащил мешок, из которого то и дело доносилось еле различимое бряцанье. Поначалу шли молча. Но владелец имущества, склонный трепаться, не на шутку заскучал:

– Побасёнка! Давеча в таверне услышал. Не про амазонок, поприличнее. Так вот, словесный поединок трёх уважаемых мужей. Один говорит: «Важнее всего вода. Мы пьем воду и живём, плескаемся и радуемся, видим воду и успокаиваемся». Второй не согласен: «Все сущее держится благодаря деньгам. Есть монеты, сможешь купить себе воду». Третий, губернатор провинции, выдаёт: «В основе всего закон. Я тут закон и в любой момент могу забрать себе вашу воду и деньги».

Рассказчик засмеялся так, словно под его личиной скрывались осёл и дельфин разом. Переносчик добра всхлипнул и замигал глазами, пытаясь выдавить натужную улыбку. А вот второй спутник никак не отреагировал и вообще выглядел задумчиво.

Когда любитель побалагурить успокоился и перевёл дух, то обратился к занятому своими мыслями:

– Посредник, чего грустный?

По правде говоря, человек этот не был настоящим посредником и специалистом по праву, хотя и имел полномочия для заверения сделок. Звали его Кесарий. Происходил из Прокопии на реке Оронт в Сирии. Надо сказать, непримечательный городок отмечали далеко не на каждой карте. Худощав, ростом выше среднего. С тёмно-синими глазами, короткими каштановыми волосами и аккуратной бородой. Усталый вид делал его старше своих двадцати четырёх лет.

– Не выспался, – честно ответил Прокопийский нанимателю.

Всю дорогу он безуспешно пытался отыскать в памяти застывшие обрывки сна, увиденного накануне. В грёзах перед ним возник аналой с раскрытой книгой. Откуда-то тогда появилось понимание: книга необъяснимым образом знает подробности любого события в прошлом. Кесарий мысленно полюбопытствовал, сколько воинов составляли орду Аттилы, что умер семьдесят лет назад. Тогда на пустом пергаменте начали появляться кляксы. В грёзах он ринулся к странице, устремил на неё взгляд, но тут же проснулся. «Меньше мечтай о дворцовой библиотеке с Гомером и Геродотом!» – тогда подумалось ему. В комнате хозяйничала ночная прохлада, а под окнами раздавались пьяные крики. Прокопийский приподнялся глянуть на полную луну, а затем лёг. Однако ему уже не посчастливилось беззаботно уснуть.

– Тоже ворочался на ложе до рассвета. Думы о переезде мучительны, – поделился Нумерий. – Виноградник на Кипре греет сердце. Только б саранча не поела.

– Если не секрет, почему уезжаете из столицы? – поддержал разговор Кесарий.

– Шумно, людно. Хочется иного.

– Понимаю, глупо упускать шанс начать новую жизнь.

– Но я буду скучать по игре в кост… – Нумерий не закончил, потому что слух его зацепился за скрежет из мешка, скрежет отчётливее прежнего. – Аккуратнее, увалень! Лучше бы нанял нормального носильщика! – завопил он на всю улицу так, что привлёк внимание редких прохожих.

На деле сие заявление отдавало лукавством: алчная жилка вряд ли бы позволила такие траты. Нумерий даже нашёл наидешевейшего консультанта из всех возможных и чрезвычайно радовался такой экономии. Главное, Прокопийский на вид порядочен.

– Заметили, посредник, как чернь пялится? Небось жаждет отобрать мои драгоценности.

– Простите великодушно, раз вы так печётесь, то могли бы обратиться к наёмной охране.

– Пфф! – брезгливо отмахнулся богач. – В ремесле наёмников дикие варвары. Ещё и потом дают наводки ворам… Средь бела дня нам опасаться нечего.

Кесарий специально ускорил шаг, дабы избежать возможных назойливых разговоров. Впереди из пёстрых крыш торговых лавок выросла колонна Аркадия, резная и с триумфальным орнаментом. Место, где раньше стояла венчавшая её статуя, пустовало: полвека назад изваяние с грохотом рухнуло вниз из-за природного катаклизма, а уцелевшие фрагменты потом отправились украшать отнюдь не парадный двор одной общественной бани.

Вокруг столпа раскинулся форум, который также носил имя Аркадия, первого властителя Восточной Римской империи. Этот форум был одной из четырёх значимых площадей столицы. Когда Кесарий только переехал в оплот ромейской цивилизации, раскинувшийся между водами Пропонтиды, Босфора и Золотого Рога, то любил приходить сюда и просто наблюдать за происходящим.

На форуме кипела городская жизнь.

– Покупаем, не стесняемся, – горланили торговцы.

– Овощи опять подорожали, – грустно констатировал дебелый гражданин.

– С дороги! – злился седой старик, тягавший повозку с сеном.

Прокопийский приметил двоих нищих, что просили милостыню, припав лбами к пыльной земле. Один из них, с кожей оливкового цвета, выглядел болезненно и постоянно дёргался. Его сосед виртуозно скрывал здоровую руку в полах мятого плаща, а накладками из шерсти имитировал горб. Худыми перстами он старался поймать полы одежд прохожих, но выбирал тщательно, не кидаясь на каждого. Кесарий в простецкой пенуле и с сумой наперевес оказался ему не интересен.

– Ради всего святого, подайте! – псевдогорбатый обратился к Нумерию. Лицо просящего выражало горестное исступление.

– Отвянь, ради всего святого, – с надменностью парировал тот.

Кесарий понял, что сильно оторвался, и остановился подождать свою временную компанию.

– Куда теперь? – тактично спросил он.

Наниматель повертелся по сторонам, разглядывая фасады домов.

– Кажись, вон та замызганная контора! – возрадовался Нумерий и выставил вперед мизинец, указывая на здание прямо перед собой.

– «Предприятие ювелирной обработки и сопутствующих услуг Петра Борсимеса», – прочитал Кесарий вслух.

«И ничего не замызганная! Вполне опрятно выглядит».

Через минуту троица вошла в лавку. По сравнению с залитым солнцем форумом в ней было тускловато. Из помещения ещё не выветрился запах древесины, какой скорее стоял в плотницких мастерских.

– Приветствую, уважаемые! – доброжелательно произнёс из-за абсолютно пустой стойки гладко выбритый мужчина средних лет с квадратными скулами. За его спиной можно было заметить две двери в сопутствующие помещения: одна оказалась наглухо закрыта, а вот из второй, приотворённой, виднелась голая спина какого-то мужика исполинского роста, сидевшего на табуретке не по размеру.

– Взаимно. Скажите, разрешение у вас имеется? – Нумерий выпрямился, исправляя осанку, дабы слова его звучали весомее.

– Само собой. – Выбритый продавец указал рукой на боковую стену, где на уровне глаз висела прямоугольная рамка. – Залог с выкупом или продажа?

– Второе. Выйдет крупная сумма. Вон, даже пришлось раскошелится на человека, новые правила есть новые.

Кесарий подошёл к разрешению и с умным видом принялся разглядывать документ. Затем вытащил из сумки вышлифованный кусочек стекла с выпуклым дном и заводил им по написанному. Смысла в этом, конечно, было мало. Мелкие строчки, недавняя дата, печать префектуры снизу, подпись чернилами… Прокопийскому резко вспомнилась городская байка о том, что император Юстин не умеет читать и писать. Он подавил глупую ухмылку, но всё равно сбился и отвлёкся.

– Всё в порядке? – забеспокоился из-за заминки богач. Его рука демонстративно завозилась в мешке, который всё это время держал на весу слуга.

– В полном! – последовал спокойный ответ консультанта.

– Тогда начнём, – атаковал продавца Нумерий.

– Да, – закивал тот, – договор составим после оценки стоимости.

Замученный помощник по щелчку господина стал дрожащими руками опустошать мешок и складывать принесенное на стойку.

– Суповые блюдца с позолотой, оригинальные, заказ епископа Эдессы. Вот три перстня, два кулона с позолотой, – пояснял владелец добра. – Вот гребни из, как её, слоновой кости. Вот церемониальная подвеска самого́ Маркиана.

– Маркиана? – сомкнул губы приёмщик. – Забавно: вещица определенно находится в нашей главной коллекции.

– Кто-то из нас заблуждается. Уверяю, у меня подлинник. Но если вдруг нет, надеюсь на справедливую цену.

Кесарий отстранился и прильнул к окну, затем поднял к лучам своё стеклышко с голубоватым отливом. И этот кусочек, когда-то песок, казался ему в разы красивее звеньев подвески или колец, что стоили с десяток его жалований на основной работе.

Между тем на форуме появился странствующий монах. В его седине, лице с глубокими морщинами проглядывала солидная зрелость. Ничего, кроме аскетичного нательного креста, не выдавало в нём служителя церкви. Облачён он был в лёгкую накидку с креплением в виде параллельных скоб, сшитую из добротной кожи, а также в «варварские» кожаные штаны, еще не вошедшие в имперскую моду. За плечами у него висела походная котомка на ремнях внушительных размеров. Словом, по столичным меркам выглядел странник необычно.

В непроходном углу, куда до вечерней уборки сгребали конский навоз и прочий мусор, лежали хлипкие ящики, не чета портовым. Сложив из них трибуну прямо у ювелирной лавки, монах забрался наверх и пропел несколько гласных звуков для разминки. Ноги его некоторое время тряслись – конструкция шаталась следом. Оратор поразмыслил, на каком же языке излагать мысли. Выбор пал на греческий: за время пребывания в Константинополе он не услышал ни слова на латыни.