Трактирщик громко хмыкнул.

– Частично согласен, – произнёс озадаченный Прокопийский, взявшись за ручку кружки. – Вот как на каждое событие может быть воля божья, ежели наш род людской обладает волей собственной?!

– А тут как посмотреть. Сколько ни брал в руки писание, не видел, чтобы господь управлял. Только направлял.

Слушающий всё это из-за стойки теперь охнул.

– Эй, ещё добавить, Патрикей? – сипло сказал он, приметив сухое дно у кружки посетителя.

– Будь добр! – брюнет поднялся, а потом протянул трактирщику монету. Кесарий не разглядел номинал. – Тут с учётом долга.

– Ну и криворучки чеканят, – заворчал владелец «Нектара», разглядывая силуэт в венце, венчавший металл. – Ни капельки не похож!

Патрикей удивился:

– Про кого толкуешь?

– Про милостивого господина Юстиниана. Вот, на аверсе. Или реверсе. Ну, не важно. Редкий выпуск в честь его консульства. Когда ещё у нас изображали не автократора?! А ведь я с ним пересекался.

– Вживую видел? Много раз? – недоверчиво скрестил руки на груди Патрикей.

– А кто считал? – изрёк трактирщик и продолжил чуть тише: – Клянусь, любил ко мне захаживать лет десять назад.

Кесарий постарался прикинуть: Юстин на данный момент правит восьмой или девятый год. А до того, кажется, заведовал стражей во дворце. Мог ли его племянник тогда посещать такие места? Мог.

– За винищем придётся переться в подвал, – завертелся кабатчик, пятясь в подсобку.

Патрикей вернулся на место и спросил:

– Ну как, не стошнило?

– В смысле?

– Шучу так. Многие жалуются на это пиво.

– Да я ещё не успел отхлебнуть.

– Ааа, растягиваете предвкушение, понимаю. Слыхали, как наш прохиндей приврал? В такую дыру по молодости вряд ли бы префект или, скажем, Трибониан в подпитии заглядывали.

– Трибониан? – уточнил Прокопийский. Про Юстиниана он не раз слышал.

– Юрист, довольно знаменитый.

– Предположу, вы тоже юрист – что-то деловое есть в вас. Или занимаете мелкую должность, – поделился впечатлениями Кесарий. – Выговор у вас сугубо иллирийский, ни с чем не спутаешь. А имя ваше уже выдали.

– Похвально! Но опровергать или подтверждать ничего не буду.

– Вся подноготная в вине, – в вольном виде привёл латинскую поговорку на греческом Прокопийский.

– Сколько меня ни пои, ничего не разболтаю, – горделиво парировал Патрикей и резко поднялся. – Жарковато тут, не правда ли? Мозги плавятся. Знаете, позволю вам допить моё вино. И напоследок: вы ведь из Греции, верно?

– Можно и так сказать. – Прокопийский наконец вкусил горького ячменного пойла.

Комната с низким потолком казалась куда меньше действительного из-за длинных стеллажей, которые были забиты скрученными пергаментами. Кесарий сидел спиной к свету и вдумчиво переписывал свиток. Но всякий настрой на выполнение рутины сбил уже знакомый крик – толстые на первый взгляд стены плохо задерживали звуки. Вскоре в комнату вплыл Исидор, тощий и рыжеволосый коллега-переписчик Прокопийского, с которым они в этом помещении трудились вдвоём. Исидор недовольно сопел.

– Что случилось? – Кесарий оторвал глаза от бумаги.

– Да в том и дело… Как раз домывал окна в прихожей, смотрю – снова припёрся этот всезнайка Марцелин. Ну, говорю: «Подождите», а сам полетел докладывать. И оказался виноват.

– Амидский как всегда, – посочувствовал Кесарий. Нрав начальника совершенно ему не нравился. Впрочем, это обычное дело для подчинённых в иерархических отношениях.

– Тогда подкараулю, вдруг шанса не подвернётся. Как говорит пословица, лови момент.

– Опять эти твои пословицы! Кому они нужны? Звучишь как зануда.

– Не страшно. Слушай, ты сейчас сможешь подсоби…