Вдруг Катя резко остановилась и прислушалась.

– Кто-то идёт за нами, – не оборачиваясь, шепнула она.

Рука Лёни метнулась к кобуре, он быстро обернулся – тихо. Не дыша, застывшие, словно на фото, они простояли секунд двадцать. Невдалеке резко хохотнула птица, и снова всё замерло.

– Это издержки, – ухмыльнулся Лёня, – профзаболевание. Те, кто часто был под огнём, чувствует себя целью. А потому мы привыкли и двигаться, как бегущая мишень, так, чтобы не совпасть с прицелом. Мы ведь даже спим в такой позе, чтобы моментально вскочить. Уловив в глазах Кати молчаливое согласие, Леонид ещё раз напряженным взглядом проскользил вокруг.

– Понимаю – согласилась Катя. Нас сознание защищает, подсовывает то шорохи, то недобрые взгляды.

Катя понимала, что беспощадная игра мысли заставляла её насторожиться даже при мелких знаках тревоги. Порой Катя даже ругала себя за болезненную подозрительность. Особенно, когда рука человека из толпы резко падала в карман и казалось, что вместо пачки сигарет оттуда появится оружие…

– У меня слух чуткий и зрение такое, что и в темноте вижу.

– Это как кошка, что ли?

– Почему кошка? – хохотнула Катя. – Как пантера или тигрица. Будем думать по-крупному.

– Согласен!

Лёня бросил на попутчицу горячий взгляд, про себя заметив: «А девка-то – огонь! Хочет сразу в тигрицы!»

Они спустились с таёжной горы вниз к озеру. Берег хрустел галькой под тяжёлыми ботинками. Чуть припорошенный снегом, он сливался с ледяной коркой Байкала. Макушки таёжных великанов трепетали на ветру, кланяясь его величеству царь-озеру.

Угрюмые скалы бросали рваную тень на прибрежные валуны, лёгкий бриз снежной крошкой рисовал на льду узоры. Вверху что-то скрипнуло, зашуршало, колыхнулось…

Внезапно над головой ухнул порыв воздуха, будто взмах крыла огромной птицы. Катя жёстко толкнула Лёню, и они вместе повалились на землю. Рядом, обдав их едкой пылью, рухнул кусок скалы. С гомоном взлетели растрёпанные чайки, а на упавших могильно пахнуло сырой землёй.

Лёня вскочил, яростно оглядываясь. Держа наготове пистолет, он пронизывал взглядом каждый клочок ландшафта. Сверху на него скалился утёс с отколотым краем, похожим на дырку от вырванного зуба. Вокруг ещё дымилась пылью рассыпанная груда каменных осколков.

Катя сидела на берегу и, хрипло дыша, вытирала окровавленные губы. Падая, они с Лёней ударились друг о друга лицами. Теперь его щёку и подбородок покрывали алые отпечатки. Было что-то интимное и роднящее в том случайном кровавом поцелуе. Катя вынула из кармана кинжал, когда-то подаренный Русланом. Она отколола несколько кусков от прибрежного льда и поднесла один из них к разбитым губам. С озера дунуло холодно и колюче. Жадно сглотнув свежую волну, Катя продолжала крошить наледь.

– Знатный клинок, – сдерживая дыхание, Лёня кивнул на кинжал.

– Приложи к лицу, – Катя протянула ему кусок льда.

Распахнутые глаза Лёни сверкнули как грозовое небо.

– Это же… – он грубо выругался и махнул на скалу, – это покушение на полковника ФСБ! Завтра же расследование!

– Тихое… – сквозь опухший рот процедила Катя. – Расследование со спецами. Может, этот камень сам откололся? Место тут лихое. Здесь с древних времён духи живут. И души шаманов.

– А ведь ты меня спасла, тигрица!

– Да, – буркнула Катя, пряча ухмылку, – и теперь часть твоей души – моя!

Лёня, задрав голову и зло щурясь, смотрел на скалу.

– Ты права. Надо по-тихому. Сначала я сам изучу. Возьму ребят из альпинистского клуба. Поднимемся и глянем, какие версии… Я же лет этак десять по горам лазил, в спасательных бригадах работал.

У Кати ныли зубы, в голове шумело. «Порой от себя бы спастись… Надеть бронежилет, который защитит от обломков бывшей любви, или спасательный круг, чтоб не утонуть в своей памяти!»