– Я – нормально, – проскрипел Игорь Олегович. – Мне сказали, вы встретиться хотите. Всегда рад помочь.

Катя прощупала взглядом и ветхую обстановку, и старика, вписавшегося в неё, как в подходящий футляр. Его бледно-голубые глаза скользнули по её лицу и остановились на Лёне.

Женщина в платке проворно накрыла деревянный стол клетчатой скатертью и поставила тарелки с хлебом, колбасой и сыром, потом зазвенела чашками и бросилась к печке, где пыхтел большой эмалированный чайник. Нервно теребя платок, она присела в неудобной позе у края стола.

Старик вскинул на неё суровый взгляд и пробубнил:

– Иди-ка, Василиса, козам сенца подкинь.

Когда входная дверь бухнула, закрываясь, он горько вздохнул:

– Жена вас о сыне спросить хотела, видно, не решилась.

– Отбывает… – глухо вздохнул Лёня. – Я приглядываю, чтоб условия нормальные. Всё как обещал. Скоро переведём. Так давайте уже к делу.

Леонид шумно глотнул чаю, хлопнул по столу ладонью и повысил голос:

– Всё, что вы знаете о пленных японцах, которых в Сибирь в конце Отечественной пригнали. Об их трудовых лагерях здесь, в Сибири, – он подался вперёд и упёрся взглядом в смуглое морщинистое лицо старика. – И ещё… Что знаете о проекте отряда семьсот тридцать один?

Игорь Олегович вздрогнул и откинулся на спинку стула. Говорил он монотонно, будто читал лекцию студентам.

Пацаном бегал к тем лагерям, видел японцев. Рассказал даже, что в шестидесятых, когда он преподавал в Иркутском университете, приезжала делегация из Японии. Вроде они хотели кладбище посетить, где японцев похоронили, но расспрашивали о многом.

Оказалось, что некоторые из тех пленных работали в секретном отряде 731. В оккупированной Маньчжурии этот отряд занимался жуткими экспериментами над людьми. Кроме испытания биологического оружия, они тестировали зомбирующие препараты – те, что могут отключить сознание и сделать из человека покорного биоробота.

В этот момент в сенях скрипнуло, послышался шум и голоса.

Игорь Олегович прервался и напряжённо сгорбился. Через минуту в дверях показалось виноватое лицо Василисы.

– Простите, – она замялась. – Это Яшка, сына приятель. Вот, творога свежего принёс. Заботится.

Старик скривил бледный рот и кивнул жене:

– Скажи, не время теперь. Занят я. Пусть позднее зайдёт.

Он смутился и сжал сухие ладони, вслушиваясь в звук удаляющихся от дома шагов.

По его печальному лицу вдруг пробежала живая волна, и бледные губы прошамкали:

– Возможно, пленные, что в том отряде служили, некоторые тайные сведения сюда вывезли. Я прикину, где об этом может быть… – он замолчал, но вскоре кивнул, будто что-то вспомнив. – Вот что думаю, японцы ведь буддисты, а в тяжкие времена религия обычно сплачивает. В наших-то местах дацан лишь возле Тэгды.

Старик громко постучал ложечкой о край чашки, будто подтверждая свои слова.

– Да, да, – вздохнул он, перехватив удивлённый взгляд Лёни, – где знахарки Алимы дом. Именно там. И ещё, – он прищурил тусклые глаза, – ты ведь знаешь про «бурятское чудо»? Про ламу, что в Иволгинском дацане лет как сто лежит нетленно, словно в анабиозе? Так вот… Есть разные догадки и кое-какие работы биохимиков. Они исследовали, какие препараты так действуют на организм человека, чтобы его отключить и держать живым без воды и пищи, а потом опять включить. Некоторые считают, что и в Маньчжурии тоже проводили подобные эксперименты.

– Звучит как фантастика, – Леонид пожал плечами.

– Да оно ведь как… – Игорь Олегович качнулся на стуле, словно нахохлившийся филин на ветке. – Фантасты про подводные лодки и летающие аппараты в книгах писали, а народ потешался над теми выдумками, вот теперь этим никого не удивишь. Так и биохимия. Во многих травах и минералах такое содержится, что мы до сих пор и половины не знаем… Всё ведь может быть и ядом, и лекарством – в зависимости от дозы и сочетаний.