– Нет! Только не это! – завыл Палмер. – Помилосердствуйте! Я всё скажу! Я всех сдам! Только дайте один стаканчик… один глоточек… один разочек…

– Говори! – сделал страшные глаза я, поднося бутылку поближе к лицу графа, отчего его сизый нос покраснел и задвигался, словно обретя самостоятельную жизнь. – От кого ты получал приказы? Говори же! Ну!

– СТОЯТЬ! – дверь распахнулась от резкого удара, грохнув об косяк. – А что здесь происходит? Кто вам позволил бухать на рабочем месте?

А в дверном проёме нарисовался человек в мундире стражника, причём, судя по количеству нашивок, он явно занимал в следственной управе далеко не последнее место. А судя по поспешности, с которой судья вскочил на ноги, это место явно находилось подле самой вершины.

– Здесь происходит допрос, которому вы мешаете, – холодно ответил я. – Вы кто такой вообще?

– Я – Волк, – отрекомендовался вошедший. – Начальник следственной управы Столицы. И я спрашиваю: по какому праву вы спаиваете подозреваемого?

– По праву племянника короля, который ведёт это дело, – ответил я. – Дело, которому вы мешаете. Так что, уважаемый, закройте за собой дверь с той стороны, уж будьте так любезны.

– Не буду любезен! – Набычился Волк. – У меня приказ самого короля. Категорически запрещено применять к графу Палмеру какие-либо пытки.

– Да я его и пальцем не тронул, – возмутился я. – Не прикоснулся даже!

– Начальник, дай марафету… – простонал Палмер. – Дай… дай…

– Алкогольная депривация это разновидность пытки, – окрысился Волк. – Немедленно дайте подозреваемому бутылку! Он ведь страдает! Или мне кликнуть стражу?

– Кликну, а в ответ тишина… – пробормотал я, но решил не обострять. В конце концов, я и так получил достаточно информации. – Но к вам у меня будет ряд вопросов, любезнейший Волк.

– Король приказал вам содействовать, – нелюбезно глянул на меня Волк. – Но сначала, этого – в камеру!

Два дюжих стражника подхватили графа Палмера вместе со стулом и поволокли к выходу. Но граф умудрялся удерживать связанными руками бутылку и время от времени ловко прикладываться к ней, не проливая ни капли.

– Мастерство не пропьёшь, – хмыкнул я, глядя им вслед. – Итак, мой дорогой Волк. Меня интересует дело о покушении на бывшего военного министра Кайе, именуемого также Забиякой. Что вы имеете сказать по данному вопросу.

Волк напыжился, явно придя в самое скверное расположение духа. Подойдя к дверям, он трижды крикнул, с каждым разом меняя интонацию так, что в ней звучал весь спектр эмоций – он гнева до ярости:

– Вьюн! Пёс! Воробей!

В кабинет тут же вошли двое стражников, держащихся хоть и учтиво, но с определённым непринуждённым достоинством, выдававшим панибратские отношения с начальством. Волк, нахмурив свои густые брови так, что ему бы позавидовал сам Брежнев, окинул их с ног до головы гневным взором, и с головы до ног – яростным взглядом, произнёс:

– Известно ли вам, господа, что сказал мне король, и не далее как сегодня вечером? Известно ли вам это?

– Мне неизвестно, – проворчал один из стражников, кряжистый и приземистый, с дублёным простоватым лицом, чем-то и правда напоминающим физиономию старой сторожевой собаки. Очевидно, это и был Пёс. – Мы не при делах, начальник.

– Но я надеюсь, что вы соблаговолите сообщить нам об этом, – заявил второй, высокий и стройный, чьи тонкие черты лица и изящные манеры явно выдавали аристократическое происхождение. Видимо, это и был Вьюн. – Хотя догадаться несложно. Он призвал вас побуждать нас лучше ловить злодеев, перестать брать взятки и поменьше выпивать на рабочем месте.

– И это тоже, – проворчал Волк. – Но ещё он приказал оказывать максимальное содействие вот этому вот человеку, – палец Волка совсем невежливо указал в мою сторону. – У него есть ряд вопросов по делу министра Кайе. Ответьте на них.