– Борис, спаси меня! – выкрикнул граф измученным голосом. – Я больше не могу этого выносить. Будь же милосерден!

– Для тебя я не Борис, а «Ваше Сиятельство»! Или, в крайнем случае, «гражданин начальник». Но я тебя понял, сейчас разберёмся, – я устремил грозный взгляд на человека, сидевшего за столом и водившего по пергаменту гусиным пером. – Эй, да что вы творите? Неужели пытаете заключённого? Да как вы посмели?

Письмоводитель поднял на меня глаза, я тут же его узнал. Это и был тот самый судья, которого я исцелил от магического проклятья на второй день моего пребывания в этом мире. Когда я владел магией и был одинок… но при этом парадоксальным образом чувствовал себя намного более счастливым, чем сейчас. Куда же всё делось?

– Ваше Сиятельное племянничество! – судья вскочил и попытался всучить мне свой стул. – Простите, мы не ожидали вашего появления так скоро, вот дополнительной мебелью и не озаботились. Присаживайтесь!

– Спасибо, я не могу сесть, – отказался я. – Да и не хочу больше. Лучше расскажите, что вы делаете с этой крупной рыбой, попавшей в сети правосудия?

– Молчит, как рыба, – досадливо промолвил судья. – Но мы его не пытаем!

– Плохо! – громыхнул я. – Плохо, что не пытаете! Но ничего, у меня есть знания иного мира, живо предателю язык развяжем. У вас есть бутылка?

– Это хуже любой пытки! – взвыл Палмер. – Вы посмотрите, что он пишет!

Я подошёл к столу, взглянул на пергамент и принялся читать: «Лицо арестованного имеет длинный нос тёмно-серого цвета с голубоватым отливом, заканчивающийся слегка поднятым кончиком и ноздрями овальной формы. В районе спинки носа имеется шрам, обладатель которого вовсе не стесняется его, а называет его медалью. Ниже располагается широкий рот с пухлыми светло-красными губами. Голова заканчивается острым подбородком и неестественно для овальной формы лица выраженной нижней челюстью. Накопленный за несколько дней кожей лица и шеей лёгкий загар в тот день контрастирует с красным обгоревшим на солнце носом. Это накладывает на обычное суровое лицо арестованного отпечаток детской беззаботности, что выглядит безусловно мило»2

– Очень милое описание, – пожал плечами я. – Что не так-то?

– Милое?! – возмущённо заорал граф. – А вдруг сокамерники узнают, что моё лицо имеет длинный нос? Как они отреагируют?

– Сам виноват, – отрезал я. – Не надо было свой длинный нос в заговор совать. А то ведь знаешь, что произошло с носом любопытной Варвары? Кстати, а тебе в тюрьме уже дали прозвище? Дадут, не сомневайся.

– Это всё некстати! – закричал Палмер и затопал ногами. – Я знаю свои права! У меня есть право на один звонок!

– Конечно, право-то вы имеете, – согласился судья и из недр своего письменного стола извлёк небольшой колокольчик, который и вручил арестованному. – Звоните!

Тот остервенело принялся звонить, и я ожидал какой-то магии. Но от звона в окружающем мире ничего не изменилось. Как и следовало ожидать.

– Достаточно, – судья аккуратно отобрал у графа колокольчик и спрятал его в стол. – А теперь, когда вам стало полегче, вернёмся к допросу. Ну что, Палмер, допрыгался? Плохи твои дела, приятель.

– Я требую магвоката! – заявил граф Палмер.

– Дела такого рода не предусма… – начал было судья, но я его невежливо перебил.

– Я буду твоим магвокатом, Палмер! – заявил я. – Я закончил юридическое ПТУ, защищу тебя в лучшем виде!

– Какое ещё πετευ? – не понял граф.

– Фейгинско-пашаевское, – не моргнув глазом, ответил я. – Твои права в надёжных руках! Итак, ваша честь, прошу слова! Готов выступить в защиту арестанта.

Судья заинтересованно кивнул, и я принялся озвучивать речь чётким речитативом: