Век короткой вражды Перец Ю

Век короткой вражды

Мимо моей головы пролетел тяжёлый дубовый табурет. Настолько близко, что порыв ветра взлохматил мои и без того непослушные волосы.

– Не пробил, – констатировал я, попытавшись ухмыльнуться как можно омерзительнее. – То есть не попал. Что ж ты косой-то такой, а?

Мой противник издал низкий утробный звук – нечто среднее между обиженным визгом голодной свиньи и яростным рыком сытого медведя. И метнул в меня следующий табурет. Но в этот раз его прицел оказался сбит ещё сильнее – табурет пролетел совсем далеко, так что мне даже не довелось освежиться дуновением ветерка.

– Нет, это совсем никуда не годится, – печально покачал головой я. – Как говорится, ни в руду, ни в гномью армию. Тебя годзман покусал, что ли?

Годзманами в этом мире называли особый вид белохвостых орлов-падальщиков, которым врождённое косоглазие мешало охотиться на живые объекты. Потому их добычей становились лишь трупы, неспособные двигаться. Поначалу такое название заставляло меня хихикать, вспоминая мой родной мир, из которого я полтора года назад переместился сюда, в этот прекрасный мир меча и магии. В чём-то прекрасный, а в чём-то и ужасный – драконы пытались меня съесть, вампиры пытались меня покусать, гномы пытались бить меня молотами и рубить топорами, эльфы стремились нашпиговать меня стрелами, а маги метали в меня смертоносные молнии. Но хуже всего вышеперечисленного – девушки меня динамили и отвергали в хвост и в гриву. До тех пор, пока я не встретил Кси. Дочь оркского хана, единственную, неповторимую, прекрасную и опасную, с которой у нас наконец-то всё сложилось!… впрочем, сложилось ли?

Я слишком глубоко погрузился в воспоминания, и вынырнул из них, лишь когда третий табурет почти долетел до моей бренной тушки. Так что пришлось изворачиваться, уклоняясь в немыслимом пируэте. Но я недаром тренировался, так что мне это удалось, пусть и не без труда.

– Уже лучше. Но всё равно не то, – я погрозил своему противнику пальцем. – Замах скучный, бросок неинтересный. Ты меня троллишь, что ли, друг?

Тролль в ярости затопал ногами, огляделся вокруг – но табуретов в пределах досягаемости его загребущих ручищ больше не осталось. Тогда он ухватил длинную скамью, зацепился ею за стол, гневно отшвырнул её и двинулся ко мне, яростно сжав кулаки.

– Тебе конец! – прорычал тролль. – Нет у тебя методов, чтобы со мной справиться!

– Чтобы с тобой справиться, достаточно простого механизма, – парировал я.

Я подумал. Прищурился, просчитал ситуацию ещё раз – и решился. Разбег, прыжок, приземление на край отброшенной троллем скамьи – и второй её край по правилу рычага описал в воздухе изящную дугу, войдя в соприкосновение с тролльей черепушкой.

Послушался хруст. Это скамья, тяжёлая и прочная скамья, способная выдержать с десяток гномов в полном доспехе или даже троих американцев – треснула по всей длине. Но и троллю досталось – он с размаху шлёпнулся на пятую точку и принялся бессмысленно озираться, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Ну что, угомонился, маньячелло? – спросил его я. – Сдавайся. Не то хуже будет.

– Не понял, – помотал головой тролль.

– Это значит, что тебе скоро станет ещё хуже, чем сейчас, – терпеливо пояснил ему я. – Если ты не сдашься, то есть не поднимешь лапки вверх и не будешь дёргаться, когда я тебя поведу в нашу уютную буцыгарню. Там даже принц сидел, между прочим, так что и тебе не зазорно. Особенно с учётом всего, что ты натворил.

– Я не понял, как ты меня вычислил, – пробормотал тролль. – Вы, людишки, состоите из ленивых и легкомысленных личностей, ни на что не способных, кроме ядерной физики! Особенно неспособны постичь загадки гениального писателя! То есть меня!

– Ну разумеется, – пожал плечами я. – Надо быть гением, чтобы описать путь из точки А в точку Б, поделенный на отрезки, в конце каждого из которых на героя падает рояль. И если там, в том мире, ты сумел попасть в струю, то здесь эльфы ещё не научились проплачивать и продвигать человеконенавистническую пропаганду в литературных произведениях. А без неё ты никому оказался не нужен. И начал убивать.

– Не просто убивать! – тролль, кряхтя, поднялся на ноги. – А оставляя загадки! Цитаты из моей гениальной книги. Чтобы хоть кто-то её прочитал здесь!

– По цитатам я тебя и вычислил, маньячелло, – хмыкнул я. – «Не ешьтё жёлтый снег, ха-ха» – цитата крайне показательная. Она говорит о том, что автор несколько туповат, повторяя бородатые шутки. Более того, он ещё и своих читателей дураками считает, которым эти шутки надо разжёвывать. После этого поймать тебя, мистер Слеперович-Немченко, оказалось проще простого. Кстати, а как ты сюда переселился-то, а?

– Там меня убили! – взвыл тролль. – Соратнички по оппозиции. Сперва стелились предо мной, а как нам срезали финансирование, сразу взвыли «на чужой γραητοκ не разевай роток»… Ой! Что это значит?

– А что ты хотел? – усмехнулся я. – Тут ещё не выдумали такую штуку, как γραητ на борьбу с режимом. Отсталый мир.

– Из-за паршивого γραητα забили меня насмерть резиновым… – бормотал тролль. – Они даже не поняли, на кого подняли руку! Точнее, не руку. Но всё равно подняли! А я в последний раз им улыбнулся… Послал их… Дал им ещё один шанс… А я… А мы… А они… Потому что чудовища…

– Судя по всему, это тоже цитата, – поморщился я. – Крайне, как бы это помягче сказать, туманная. У тебя тексты скучные, друг. Тут нет фондов развития δεμοκρατιι, да и самой δεμοκρατιι тоже пока не придумали. Тут тебе денег никто не даст. Впрочем, твоя карьера уже подошла к концу во всех смыслах.

– Что?! – взревел тролль. – Мой текст гениален!

– А по-моему, это просто говно, – злобно улыбнулся я.

Тролль наконец-то решился. Словно ракета, он ринулся ко мне, расшвыривая столы в стороны, и казалось, что нет силы, чтобы остановить его. Но я и не собирался его останавливать. Разорвав дистанцию, я подбежал к стоящему наособицу столу, сдёрнул с него скатерть, подхватил установленное на нём устройство, тщательно прицелился и нажал спусковую скобу.

Послышался щелчок, а вслед за ним раздался утробный вой. Тролль скорчился на полу, прижав руку к дыре в брюхе, и пытаясь как-то остановить кровотечение.

– Я же предупреждал, – сухо произнёс я, перезаряжая своё последнее изобретение – станковой арбалет. – Я же говорил, что будет хуже. Так оно и вышло. Как там пелось в известной песенке нашего мира? «Ехали по Брайтону два αντομοβιλια. В первом Слеперович был, а во втором был киллер…»1

Тролль мучительно застонал. Попытался приподняться – и рухнул наземь. Его пальцы в отчаянии скреблись по дубовому полу, и непонятно, что его ранило сильнее – тяжёлый арбалетный болт или критика его творчества?

– «Киллер вынул дуру и нажал курок, киллер Слеперовичу преподал урок», – продолжил издеваться я. – Да не дёргайся ты, дурашка. Если встанешь – я в тебя ещё один болт всажу, делов-то. Эта штука насквозь пробивает гнома в полном боевом доспехе, проверено. И не ползи ты, от смерти всё равно не уползёшь. Как ты с таким умишком вообще буковки в слова складывать умудряешься? Лежи смирно, жди стражу, авось и жив останешься. А вот и она. Ты слышишь, как грохочут сапоги?

И действительно, от входа в трактир донёсся звук чеканных шагов.

Глава 1

Дверь трактира распахнулась, явно от хорошего удара сапогом – и внутрь вошли четверо гвардейцев. Я приветливо помахал им рукой, но они, преисполненные важности, меня совершенно проигнорировали. Выстроившись у входа, они вышколено замерли, словно оловянные солдатики с моей детской полки – и в воцарившейся тишине стали слышны увесистые шаги новоприбывших.

Первым в трактир вошёл король Ричард Кофейное Сердце собственной персоной – великий полководец, любимый народом монарх, счастливый муж и отец, и, как выяснилось полтора года назад – мой родной дядюшка. Впрочем, сейчас Ричард счастливым вовсе не выглядел – его насупленные брови напоминали острия стрел, его глаза метали молнии, и даже короткая бородка хищно указывала в мою сторону. Очевидно, следовало ожидать проблем. Я внутренне поёжился, и не зря. Слегка пригнувшись, в трактир вошла Кси. И на фоне её недовольного вида даже король показался беззаботным и счастливым человеком.

– Рад вас приветствовать, ваше королевское величество! – я, не выпуская из рук тяжёлый арбалет, умудрился совершить куртуазнейший поклон по всем правилам придворного этикета. – Позвольте замереть в глубоком пардоне!

– Я же просил, хватит этих церемоний, – недовольно процедило королевское величество. – Для тебя я дядя. Или просто Ричард. Мы не на придворном балу!

– Не вопрос! – улыбнулся я, выпрямляясь. – Приветики, дядюшка. Давай присядем, выпьем, покалякаем о делах наших скорбных. Что тебя привело в прекрасный трактир этой скромной таверны?

– Желание накрутить тебе хвост! – громыхнул король. – Борис, ты что творишь?! Как ты осмелился?… Да не просто осмелился, а решился на такое? Да не просто решился, а как посмел?!

– А что я натворил? – я принял недоумевающий вид, который в целом соответствовал внутреннему состоянию.

– А то ты не знаешь?! – король окончательно рассвирепел. – Не знаешь, что творил?

– Не знаю, что именно, – ухмыльнулся я. – Я творю много всякого. Но что именно вас так взбе… взбудоражило? Что я маньячеллу поймал? Ты же сам приказал изловить гада.