– Неизвестны? Из представленного дела я вижу: имя отца было написано на карточке.

Отец Николай смутился:

– Да, ваша высокоблагородие, ваша правда… там было написано, только не разобрать: имя то или фамилия….

– И что же? – Кораблев посмотрел на просителя сквозь пенсне.

– Написано было: дщерь Сергеева

– И что тут не понятного? Раз вы фамилию Благовещенская дали, впишите имя отца Сергей.

– Так и сделаю ваше высокоблагородие…

– Ваше ходатайство, – чиновник снова в нетерпении постучал по столу, но одобряюще улыбнулся в усы, – мы рассмотрим… думаю, сложностей не возникнет, а делом вашим займется мой секретарь, – он позвонил в колокольчик. В кабинет вошел уже немолодой мужчина с бородкой клинышком.

– Ефим Петрович, вот у батюшки есть ходатайство о ребенке, – он протянул папку, – помогите ему с документами, не откладывайте это дело.

– Будет исполнено, – секретарь взял папку под мышку, ожидая дальнейших распоряжений, однако их не последовало.

– Поручаю ваше дело моему лучшему помощнику… – Начальник при этих словах, давая понять, что разговор окончен, вышел из-за стола, «Сердешный ты больно», по отечески взял за плечи молодого просителя, посмотрел в лицо.

– Ступайте с миром, – махнул он своим пенсне на дверь: «И поможет тебе Бог».

Николай почтительно склонил голову, тронутый душевным приемом, вышел вслед за секретарем.

Оформление бумаг и соблюдение всякого рода формальностей отняло у молодого священника немало сил, но это не было в тягость, скорее наоборот: его радовало, что все, наконец, определилось.

Так в семье отца Николая появилась дочка – Серафимушка.

Их с Аннушкой семья росла, детки не заставляли себя ждать. Серафиму воспитывали наравне с другими чадами, она стала любимицей батюшки за веселый и добрый нрав.

Вскоре молодого иерея назначили попечителем в приют, на место почившего отца Феофана.

Лето 1889 года. Карельский перешеек

Усадьба «Малое озеро»

После проливных июльских дождей колеса легкого экипажа то и дело застревали в топкой колее, Сергей Александрович уже жалел, что согласился на уговоры друга и отправился в путь. Они миновали Белоостров, теперь путь напрямую лежал в усадьбу «Малое озеро». Эрнест Васильевич Коверт, не находя слов утешения, по большей части молчал. Уже подъезжая к усадьбе, он решился заговорить:

– Сергей у нас есть еще надежда, поверь – не все потеряно. У меня в усадьбе гостит один мой давний приятель, он служит в жандармерии, каким-то начальствующим чином. У него большая агентура, опыт… Думаю, сможет помочь в нашем деле. Кстати, он с племянником, юноша поступил в первое Павловское военное училище. Собственно, ради племянника я согласился устроить завтрашнюю охоту.

– Эрнест, прошло уже почти пять месяцев…

– Дружище, не стоит опускать руки, бесследно ничто не исчезает – отыщется и здесь след…

– Даже если и так… Ты, видать по всему, еще не знаешь о моем новом назначении.

– Нет, и куда в этот раз?

– На Дальний Восток, пока Хабаровск, а оттуда скорее всего Китай, Манчжурия.

– Вот так новость! И это после Франции?

– Как только к Государю пришли документы на бракоразводное дело, моя карьера закончилась. Ты же знаешь, как его величество относится к подобного рода вещам. Честь русского дипломата… Елена с Паникеевым в Париже… Не только двор, но и Париж гудят как осиный рой. «Вам бы не то что из дипломатов – из столицы бы убраться…» Только благодаря заступничеству и ходатайству самого Николая Карловича Гирса остался в ведомстве. А иначе – отставка.

Коляску очередной раз тряхнуло на ухабе.

– Сколько раз эту канаву засыпал, – Коверт в сердцах отпустил крепкое словцо, – все равно размывает…. Что тут сказать… Может и к лучшему, так легче будет это все пережить… А вот и усадьба показалась, приехали наконец.